Книга Брат по крови - Алексей Воронков

Когда Савельев вернулся, я поблагодарил его. Капитан пожал плечами.

— Да что там, — сказал он. — Вы бы и без меня справились…

Мы снова стали заниматься ранеными, которые продолжали и продолжали поступать в наш полевой лазарет. Вместе с нами работал весь медперсонал полкового медпункта, позже к нам присоединились санинструкторы и санитары из батальонов. Одни носили раненых, другие перевязывали их, мы же с Савельевым, орудуя инструментами, выполняли роль хирургов, извлекая из тел раненых осколки и пули. Пахло кровью и смертью.

VII

А потом в небе появились боевые «вертушки». Это означало, что о нашей заварухе узнали в штабе дивизии и решили помочь. Вертолеты стали яростно терзать ракетами склоны гор, где засели моджахеды. По ним били гаубицы полкового артдивизиона, танки, самоходки. От грохота у нас едва не лопались ушные перепонки. Земля гудела и сотрясалась. Скорее бы все кончилось, скорее бы! — шептали мои губы. Но бой продолжался. Мятежники и не думали отступать. В такие минуты нам казалось, что они обкурились анашой. На нас они уже не бросались, засели на зеленых склонах и поливали нас оттуда свинцом. Ну когда же их выкурят оттуда? — думал я, с надеждой поглядывая в сторону гор.

Мы все в крови. Измазались ею и теперь похожи на киношных вампиров. А раненые все прибывали. Теперь санитары доставляли их уже не на себе и даже не на носилках — когда рассвело, отыскались транспортеры переднего края, которые мы здесь называли попросту ТПК и которыми были оснащены батальонные медпункты, и теперь работа идет шустрее. Легкораненых тут же перевязывают, предварительно обработав раны йодом, тем же, у кого раны более серьезные, мы с Савельевым делаем операции. Бойцы притащили откуда-то доски и соорудили два операционных стола. На них мы с капитаном и пашем.

Савельев — выпускник медакадемии, он мог бы стать неплохим хирургом, но у него абсолютно нет практики. Хотя за работу берется смело, будто бы он академик Амосов. Правда, при этом кромсает мужиков будь здоров. Где нужно сделать разрез в два сантиметра, у него получается целых двадцать — будто бы он хочет с головой окунуться в рану. Такие разрезы обычно делают молодые хирурги. Чтобы вырезать аппендикс, они готовы развалить полживота. Не случайно наставники таких вот зеленых айболитов постоянно носят с собой ученические линейки, чтобы при случае проверить, какой длины их подопечные сделают разрез.

В отличие от Савельева мне долгое время пришлось работать в военных госпиталях. Что только не приходилось делать! Я уж не говорю о банальных операциях по удалению аппендиксов — мне приходилось оперативно лечить язвенную болезнь, вскрывать грудную клетку, сшивать разорванную печень, удалять камни из почек… Были на моей памяти и раненые — неосторожное обращение с оружием, неумелое пользование гранатой… Было что-то еще, но упомнить всего невозможно. Работа военного хирурга — беспрерывный поток ушастиков и головастиков мужского рода, которые попали в беду и которых нужно сохранить для их матерей и будущих жен.

Кстати, о женщинах… Мне не раз приходилось принимать и роды. Сколько их было, этих рожениц — вспомнить не могу, но я знаю, что только моим именем было названо пять или шесть пацанов. Благодарные у нас люди, так и норовят увековечить имя своего благодетеля.

— Товарищ майор, мы тут начфина привезли… Он тяжело ранен…

Занятый работой, я вначале не обратил внимания на эти слова, сказанные мне кем-то из санитаров. В голове гудело, перепонки продолжали трещать от непрекращающихся взрывов. И лишь когда я услышал голос Макарова, я встрепенулся.

— Жигарев!.. Ну что же ты, ей-богу? Я ведь помираю…

Я подошел к транспортеру. Это был небольшой плавающий автомобильчик, выполненный на базе известного «луазика». Впервые эти «труповозки», а так их прозвали в армии, были применены в Афганистане, где наши войска сражались с тамошними моджахедами. В автомобильчике, похожем на тележку в продуктовом магазине, находился Макаров. Он сидел на носилках и держался за бок. Как и многие здесь, он походил на служивого, который вышел по команде «подъем» на зарядку: на нем кроме брюк со спущенными подтяжками была только белая футболка. Та была вся в крови; кровью была пропитана и верхняя часть брюк, и Макаров со своим круглым животиком походил на роженицу, у которой отходили воды.

— Что случилось? — спросил я капитана.

Он поднял руку от раны, и я увидел в его боку какой-то предмет.

— Жигарев, что у меня там такое? — дрожащим голосом спросил он меня. — Ты скажи мне, что там такое?

Я и сам не понимал, что у него там в боку.

— Ну, что молчишь? — снова обращается он ко мне.

— А что говорить? — пожал я плечами.

— Как что! — возмущенно воскликнул Макаров. Голос его был слабым — видно, он потерял много крови. — Ты же врач! Ты обязан…

Он захлебнулся в собственном бессилии. Не зная, как его успокоить, я решил отделаться шуткой.

— А не ты ли на днях говорил, что мою должность нужно вычеркнуть из штатного расписания полка? — улыбнувшись, произнес я.

— Я и сейчас это могу сказать, — заявил Макаров. — Ну, что ты стоишь? Действуй! Вытаскивай из меня эту хреновину.

Я распорядился, чтобы Макарова положили на импровизированный операционный стол и сняли с него футболку. С гор дул колючий ветерок, и люди не чувствовали холода только потому, что были заняты делом.

— Холодно? — спросил я Макарова.

— Да нет, ничего, — ответил он слабым голосом.

— Так уж и ничего! — сказал я. — Тогда отчего так дрожишь?

Я попросил санитаров, чтобы те повернули начфина на бок и укрыли его чем-нибудь теплым. Теперь он лежал на белой простыне, а поверх него была накинута солдатская шинель.

Подошел Савельев.

— Что там у него? — спросил.

— Сам понять не могу. Что-то торчит в боку, а что — хрен его поймет.

Савельев наклонился и стал внимательно разглядывать предмет, торчащий из правого бока Макарова.

— Так это же граната, товарищ майор! Самая настоящая граната, — заявил Савельев.

— Какая еще граната! — не понял я. — При чем здесь граната?..

— Так ведь гранаты бывают разные, — поняв причину моего недоумения, сказал капитан. — Есть гранаты ручные, а эта выпущена из подствольника.

Я кивнул головой. Дескать, понимаю. С подствольными гранатами калибра сорок миллиметров я был немного знаком. Однажды во время полковых стрельб мне даже позволили сделать залп из подствольника по движущейся мишени. Я тогда промазал, но заставь меня сейчас повторить тот выстрел, я бы без труда смог это сделать. Разве сложно загнать в подствольник небольшой снарядик, похожий на обыкновенный патрон, взвести, как в охотничьем ружье, курок, а потом нажать на спусковой крючок? Но одно дело выстрелить, другое — извлечь из тела бедолаги Макарова снаряд.

— Приведите кого-нибудь из саперов, — распорядился я, и кто-то из санинструкторов тут же кинулся выполнять мой приказ. Вскоре в наш импровизированный полевой лазарет прибыл начальник инженерно-саперной роты старший лейтенант Барсуков. Он не был мне знаком, но с Савельевым они были на «ты».