Книга Операция "Фарш" - Бен Макинтайр

Персонал отдела 17М в комнате № 13 подвала Адмиралтейства: Юэн Монтегю (первый ряд, второй справа), Джоан Сондерс (второй ряд, третья справа), Джульетта Понсонби (справа от Сондерс), Патриция Трехерн (слева от Сондерс).

Подразделение 17М расширялось. Вначале в него пришла Джоан Сондерс, молодая жена библиотекаря палаты общин, «для кропотливой работы по индексированию, систематизации и изучению материалов» — высокая, мощная, с очень громким, наигранно-задорным голосом и соответствующим характером, Джоан фактически стала главной помощницей Монтегю. В начале войны она была медсестрой и во время отступления из Дюнкерка руководила постом медперсонала. Она была практична, любила командовать, порой наводила на сослуживцев страх и зимой приходила на работу в пальто из тигровой шкуры. Другие сотрудницы за глаза звали ее Тетушкой. То, что ей в прошлом приходилось иметь дело с трупами, впоследствии принесло немалую пользу. «Работник она прекрасный, очень методична, но при этом ужасающе подозрительна, — писал Монтегю жене. — Работать с ней одно удовольствие, а вот взглянуть особенно не на что. Мне вообще не везет с помощницами в плане внешности». Монтегю, надо сказать, был большим ценителем женской красоты.

К 1943 году подразделение 17М выросло до четырнадцати человек. В их число входили художник, бывший колумнист из журнала, посвященного яхтам, и двое дежурных, которые обрабатывали поступавшую ночью информацию. Условия работы были ужасны. Комната № 13 была «очень мала, до предела загромождена сейфами, стальными картотечными шкафами, столами, стульями и т. п., и, самое главное, в ней был чрезвычайно низкий потолок, который стальные балки делали еще ниже. Свежего воздуха никакого, только спертый, такого качества, что помещение мгновенно забраковал бы любой фабричный инспектор». Единственными источниками света были флюоресцентные трубки, из-за которых «все становились розовато-лиловыми». Теоретически вспомогательный персонал «не должен был слушать того, что мы говорим друг другу по телефону», но в таком ограниченном пространстве это было невозможно. У хранителей тайн в комнате № 13 не было тайн друг от друга. Несмотря на трудности, подразделение Монтегю работало очень эффективно: по отзыву адмирала Годфри, это была «блестящая команда преданных делу борцов-победителей».

Как и в залах суда, на разведывательном фронте Монтегю тоже доставляло удовольствие проникать в замыслы противников — немецких диверсантов, шпионов, агентов и их кураторов, чьи подслушанные, расшифрованные и переведенные радиограммы ежедневно поступали в подразделение 17М. Он научился распознавать в потоке информации «голоса» отдельных сотрудников немецких разведывательных служб и, как и во время былых судебных баталий, «к некоторым начал относиться почти как к друзьям»: «Сами не сознавая того, они были к нам очень добры».

В Америке, по настоянию Юэна, Айрис начала работать в Британском координационном центре по вопросам безопасности — британской секретной организации, базировавшейся в Нью-Йорке и руководимой Уильямом Стивенсоном, который с удовольствием носил кличку Неустрашимый. Под прикрытием британского паспортного контроля группа Стивенсона занималась в США разведкой, дискредитацией лиц, сочувствовавших нацизму, и неустанно старалась подтолкнуть Америку к вступлению в войну, используя разнообразные методы — как честные, так и не слишком. В некотором смысле шпионаж и скрытность были у Айрис в крови, поскольку ее отец, художник Соломон Дж. Соломон, во время Первой мировой войны участвовал в разработке военного камуфляжа. В 1916 году на Западном фронте он соорудил из стальных пластин, покрыв их настоящей корой, фальшивое дерево высотой 9 футов, которое использовалось для наблюдения за противником. В этой семье ценили удовольствие от вызова, от борьбы, которое испытываешь, делая нечто, на вид совершенно отличное от того, чем является в действительности. Юэн был доволен, что его жена теперь, как он выразился, «тоже в этом бизнесе». Юэн и Айрис писали друг другу ежедневно, хотя Монтегю не мог сообщать ей точно, чем был наполнен его день: «Если меня убьют, есть четыре или пять человек, которые после войны смогут рассказать тебе, чем я занимался».

Круг обязанностей Монтегю расширился еще раз, когда Годфри сделал его ответственным за всю военно-морскую дезинформацию, осуществляемую через двойных агентов. «Самая захватывающая работа на войне», — пишет Монтегю. Благодаря радиоперехватам «Ультра» и другим разведданным британцы поймали всех до единого шпионов, посланных в страну абвером — немецкой военной разведкой. Многие из них были затем использованы как двойные агенты, отправлявшие в Германию ложную информацию. Оказавшись в самом сердце «системы XX» — системы обмана, Монтегю помогал «Тару» Робертсону и Джону Мастерману контролировать действия двойных агентов на британском ВМФ. Он работал с Эдди Чапменом по кличке Зигзаг — уголовником, ставшим шпионом и посылавшим немцам ложную информацию об оснащении подводных лодок; он изучал астрологию, чтобы посмотреть, нельзя ли использовать против Гитлера его веру в такие вещи («очень занимательно, но пользы никакой»); в ноябре 1941 года он отправился в США помочь установить систему контроля над двойным агентом по кличке Трицикл (сербским плейбоем Душко Поповым) с тем, чтобы проникнуть в сеть немецких шпионов, действовавших в Америке. «Система XX» также предполагала сотворение фальшивых шпионов: «Очень многих попросту не существовало в действительности: это были вымышленные люди, якобы завербованные как вспомогательные агенты теми двойными агентами, с которыми мы уже работали». Чтобы убеждать противника в реальности этих несуществующих персонажей, необходимо было выдумывать все аспекты их личностей.

Материалы, ложившиеся на стол Монтегю, порой были невероятно странными. В октябре 1941 года Годфри велел Монтегю разобраться, почему немцы внезапно импортировали тысячу макак-резусов и группу берберийских макак (маготов). Годфри предположил, что «это может указывать на намерение немцев начать химическую или бактериологическую войну или вести эксперименты в этом направлении». Монтегю проконсультировался с лордом Виктором Ротшильдом, экспертом МИ-5 по взрывчатке, минам-ловушкам и другим нестандартным способам ведения войны. Его светлость усомнился в том, что покупка больших обезьян может иметь зловещий смысл. «Я пристально следил за желающими приобрести тех или иных животных, — писал он, — но во всех исследованных до сих пор случаях цели оказались невинными. Например, объявление в The Times о желании купить 500 ежей связано с экспериментальными исследованиями ящура».

Монтегю не довелось воевать на фронте, но в его личной храбрости сомневаться не приходится. В 1940 году, когда Британии угрожало немецкое вторжение, у него возникла идея попытаться завести атакующие силы противника на минное поле, подставляя под удар самого себя. В минных полях у восточного побережья Британии имелись проходы для рыболовных судов. Немцы знали расположение этих проходов, но лишь приблизительно. Если бы в их руки попала карта, показывающая проходы, достаточно близкие к реальным, чтобы немцы ей поверили, но слегка смещенные, их морской десант мог бы выбрать неверные маршруты и, в случае удачи, понести большие потери. Предполагалось, что передаст немцам фальшивую карту Попов (агент Трицикл), который объяснит им, что получил ее от офицера британского ВМФ, еврея по национальности, желающего заручиться благосклонностью нацистов. Попов должен был сказать, что этот офицер, известный юрист в гражданской жизни, «наслушался пропагандистских рассказов о якобы дурном обращении с евреями, поверил им и не хочет оказаться в руках гестапо». Карта должна была стать его страховым полисом, и офицер будто бы готов был согласиться на ее передачу немцам в обмен на письменную гарантию, что в случае успешного немецкого вторжения в Британию его не тронут. Попову план понравился, и он спросил у Монтегю фамилию «офицера-предателя», которую он должен будет назвать немцам. «Я думал, вы сами поняли, — ответил Монтегю. — Лейтенант-коммандер Монтегю. Они могут найти меня в юридическом справочнике и в любом из выпусков „Еврейского ежегодника“».