Книга Оперативный рейд - Валерий Гусев

— Вот оно, это самое Михалево. Поселок небольшой. Катерина, Катька, зайди обратно, подсказывать будешь. — Пояснил: — Она лучше меня Михалево знает. Вот садись рядом с разведкой.

— А приставать станет?

— Гранатой в лоб, — посоветовал Сосновский.

— Это верно, — вздохнул Кочетов. — Один хороший совет лучше трех плохих.

— Разговорчики! Слушаем вас, Петр Петрович.

— Значит, вот Михалево. Оно вот так вытянуто, вдоль дороги, с севера на юг. Южная сторона, она чистая, сильно лесная, там до следующего немца верст с пятьдесят будет. С севера опаснее — шоссе, здесь все время движение, да и райцентр не так уж далеко, там гарнизон солидный. Эсэс в основном. И гестапо там же.

— Мне Михалево интересно, — вставил Сосновский.

— Тут так. Катька, дай листочек. — Раскрыл школьную тетрадку в линейку. — Тут так, нарисую. Главная улица. Раньше она Красноармейской звалась, теперь без названия, не успел немец придумать. И не успеет… Вот здесь — здание милиции, бывшее. Теперь тут полевая жандармерия, что ли. В первом этаже у них вроде штаб, канцелярия всякая, во втором — казарма. Товарищ ваш и другие содержатся в подвале.

— Еще подробнее.

— Сейчас, сейчас. Катька, Бородина кликни. — И объяснил: — Милиционер, это здание хорошо знает.

Бородин будто за дверью ждал. Он, кстати, так и был одет в синюю милицейскую шинель. Зябкую, вообще-то, в такую пору. Доложил толково и немногословно:

— Главный вход. Сразу за дверью — лестница на второй этаж, два пролета. Налево от входа — коридор, тупик. В торцевой стене — дверь в подвальное помещение. Дверь обитая, там у нас архив содержался. Замок был простой — навесной. Думаю, такой же и остался.

— Ты посиди пока, Бородин, — сказал Морозов. — Вон у печки покури. Может, еще чего вспомнишь полезное.

— Сколько их там? — спросил Сосновский, уже смутно предчувствуя решение.

— Около взвода.

— Как охраняется здание?

— Катька! Загляделась? К тебе вопрос.

Катя встала, как школьник на уроке (да она и была школьницей):

— Часовой стоит вот тут. На крыльце — пулемет на трех ножках и два солдата.

— Станкач, значит, — проговорил Морозов.

— Да, — припомнил Бородин, — в подвале окон нет, отдушины. Решетками забраны.

— И на окнах решетки, — добавила Катя. — Сетчатые такие.

— Противогранатные сетки, — кивнул Кочетов. — Но это ничего, это им не поможет. Я в последнем поиске свой метод применил…

Сосновский молча взглянул на него, кивнул.

— Двумя гранатами работаю. Одну, первую, с задержкой бросаю. Чтоб взорвалась при ударе в сетку. И следом за ней, в дырку, вторая летит. Но расчет точный должен быть. Чтоб в руке не рванула.

— Дальше пойдем? — спросил Морозов. Он будто заседание правления вел. Как посевную обеспечить. — Напротив школа, здесь полицаи расположились. Двенадцать человек.

— Как вооружены?

— Нашими винтовками.

— У них еще повязки на рукавах, — добавила Катя.

— Это им сильно поможет, — усмехнулся Кочетов и опять подмигнул Кате.

— У них тоже пулемет у двери, — сказала она. — На сошках, дырчатый такой.

— Ручник, — уточнил Кочетов. — «МГ».

А Сосновский все яснее видел предстоящую операцию.

— Техника какая у них, транспорт?

— Грузовик, два мотоцикла с пулеметами. Вот за этим углом стоят.

— Связь?

— Телефонная линия. Проверяют каждый день. Мы ее пару раз резали. После второго раза они облаву и сделали.

— Петр Петрович, что посоветуете? Как нам туда проникнуть?

— Группа большая?

— Семь человек пойдут.

— Тогда просто. Им дед Петро, почитай, каждый день дрова возит. На двух санях. Воз — немцам, воз — полицаям.

— Откуда возит?

— С южного края. Там лесок сосновый. На въезде — пост, конечно, два солдата. Ну и с северной стороны пост.

Сосновский прищурился, размял папиросу, закурил.

— Сколько у вас бойцов, товарищ Морозов?

— Двадцать восемь в строю.

— Как вооружены?

— Так… Значит, так. — Морозов стал перечислять, загибая пальцы. Будто припоминал — где у него в хозяйстве чем засеяно и по сколько гектаров. — Так… Три автомата. С вашим подарком, стало быть, семь. «Максим». «Дегтярь», что мы с самолета сняли. Остальное — винтовки. Гранат десятка три.

— Еще вопрос. Этот лесоруб… дед Петро, он наш человек?

— Обязательно. Он не только дед, но и мой батя.

«Во как, — опять подумалось Сосновскому. —

Никогда немцу победы над нами не видать».

— Как с ним связаться?

— Да вот Колька сгоняет.

— Хорошо. Кочетов, пойдешь с Петровичем.

— Есть, командир. Только лучше с Катей.

Сосновский хмуро взглянул на него, Кочетов пожал плечами.

— Может, и с Катей, — задумчиво проговорил Сосновский. — Дубиняк, вечером пойдешь с Петровичем к нашим, записку Симе передашь.

— Вы бы отдохнули чуток, — сказал Морозов, когда они остались одни.

— Передохну. Попозже. — Сосновский подсел к печке, поворошил кочергой алые угли, прикурил.

— Значит, задача у нас с вами — освободить нашего товарища, доставить его к месту, где он спрятал документы, и вместе с ними переправить за линию фронта.

Морозов кашлянул в кулак.

— Громоздко получается.

— Вот и я о том же. И по времени не укладываемся. — Сосновский вернулся к столу. — Покажите-ка мне, где вы его обнаружили. В общем, место и обстоятельства. С деталями.

— Это можно. Самолет упал вот в этой точке…

— Километров десять отсюда, — прикинул Сосновский.

— Это по прямой. Значит, упал, перевернулся. Он ведь на прудик садился, там раньше плотина была, самолет на сваю наткнулся. А немец подальше упал, он еще метров семьсот пролетел. Грохнулся и тоже сгорел. Мы туда не ходили, немец туда раньше нашего поспел. А мы к своему поспешили. Выручать, значит. Ну, он нас и встретил! — Морозов посмеялся в кулак. — Сначала очередь из пулемета дал. Хорошо — не прицельно. Он ведь далеко не ушел, ногу повредил. В лесу окопался. Мы ему: «Свои! Свои, браток!» А он в ответ: «Не подходить! Стоять!» А потом опомнился и стал нам экзамен устраивать — свои или не свои.

— Какой еще экзамен? — удивился Сосновский.

— Ну… Вопросы нам задавал. Вроде: «А как Калинина зовут?»

— Вот так, да?