Книга Сны сирен - Евгений Ничипурук

– Давай попробуем иногда включать логику. Ну хотя бы там, где это полезно. – За что я тебя люблю, так это за твою страсть все систематизировать, даже необъяснимое. – Херст однажды заснул и не проснулся. Возможно, он заблудился в этом своем Саду Сирен. Другими словами, его разум застрял в том самом едином поле и не может найти дорогу обратно. Ты каким-то образом оказался в том же пространстве и считал его историю… Единственное, что мне приходит на ум, – так это придумать способ попасть в это поле и вывести оттуда Херста.

– Иначе говоря, ты считаешь, что логика диктует нам отправиться за Херстом в Сад Сирен? – Я обладал достаточной самоиронией, чтобы засмеяться. Ты прекрасно понимала, над чем смеюсь я, и тоже улыбнулась. Но такова была логика момента. – Значит, мы собираемся в поход!

Мне почему-то показалось, что мы действительно готовимся к увлекательному путешествию. Даже захотелось спросить, какие вещи будем брать и когда пакуем чемоданы. Поход в Сад Сирен. Путешествие внутрь себя и обратно.

– Осталось только придумать способ. – В отличие от меня, ты теперь была абсолютно серьезна. У нас с тобой разный подход к трудностям. Я, как и полагается любому раздолбаю, в случаях, когда не знаю решения, предпочитаю отшучиваться, ты же хмуришь брови и с серьезным видом ищешь ответы на вопрос.

– Как попасть в Сад Сирен? Хм… Боюсь, не просто отгадать эту загадку. Тем более что нам вряд ли удастся посвятить поискам ответа ближайшие дни. Меня уволят, если я окончательно забью на работу…

Мы допили чай. Оделись. Я проводил тебя до машины, поцеловал на прощание и пешком побрел в офис. Было двадцать седьмое февраля високосного года. До конца жизни Вильяма Херста оставалось немногим больше двух недель. И нам нужно было торопиться.

На работе, видимо в отместку за вчерашний побег с совещания, на меня навалили кучу крупных проектов с нереальными сроками сдачи. Скрипя зубами я погрузился в совершенно неинтересные мне сейчас темы. И задачу о путешествии в Сад Сирен пришлось на время отложить.

Три следующих дня я приходил домой поздно и практически сразу ложился спать. С утра мы успевали обменяться парой слов, не более. Однако я понял, что ты ничего не забыла и по ночам ищешь подходящие материалы в Интернете. Пришла пятница, и мне показалось, будто я столь жестко себя измотал, что мне требуется перезагрузка. Признаюсь: лет пять-шесть назад я был заядлым тусовщиком. Все рассказы про мои выходные могли начинаться с фразы: «В ночь с четверга на понедельник…» Но годы берут свое. Ты чувствуешь, что постарел, когда впервые в жизни отказываешься от алкоголя или кокаина, мотивируя отказ нежеланием болеть назавтра. А мысль затусить на arter-party заставляет организм содрогнуться от ужаса. Возможности человека ведь не безграничны. Это странно, но самое яркое доказательство, позволяющее понять, как с возрастом замедляется процесс регенерации, дает городскому прогрессивному жителю именно ночная клубная жизнь. К своим тридцати годам я четко понимал, что ночь в клубе, особенно с употреблением большого количества алкоголя в комплекте с кое-какими запрещенными веществами, отнимает у меня пять дней жизни. Как минимум, отнимает у жизни весь последующий день, когда ты лежишь пластом на кровати, издавая жалобные поскуливания. Однако осознание сего факта останавливало далеко не всегда. Иногда душа хотела «раскрыться, а потом закрыться». Так, чтобы искры из глаз и чтоб праздник до небес!

И вот в пятницу после работы я отправился вовсе не домой. Как-то само собой получилось, что я зарулил в бар, где после трех «лонгайлендов», распитых с моим старым другом Тимой, сам собой нарисовался кокаин и появился план зажигать по полной. Конечно, меня мучили угрызения совести, мне очень хотелось видеть тебя рядом. Но я прекрасно понимал, что пьяный звонок в двенадцать ночи с призывом тусоваться вызовет у тебя лишь раздражение. Пьяный трезвому не товарищ. А потому я предпочел подвиснуть с Тимом и с ним же пуститься во все тяжкие. Маршрут ночи для нас был вполне традиционен. «Дягилев» давно сгорел, потому первое место, где можно было весело накачаться под ни на что не претендующую танцевальную музыку, был SOHO ROOMS. Так уж устроен мир: пьяному мужчине всегда приятно смотреть на красивых женщин. Даже если тебя дома ждет красавица-жена. Ты же должен на чем-то задержать взгляд! А глазеть на чудесные создания все-таки лучше, чем на хамоватых расфуфыренных павлинов мужского пола. В SOHO хватало и первых, и вторых. Поэтому приходилось фокусироваться на какой-нибудь красивой заднице.

Месяца три назад мы с Тимом изобрели способ проносить в клуб кокаин и юзать его там без всякого белевняка. Мы растирали «кокос» в порошок, насыпали в пустые капсулки лекарств от аллергии. И бросали таких капсулок по три-четыре в карман. В случае чего милиция не спешила вскрывать явно медицинские препараты, обнаруженные в карманах у двух прилично одетых молодых людей, страдающих аллергическим насморком. Да и применить их по «первичному» назначению было совсем не сложно. Достаточно зайти в туалет, раскрыть капсулку и отправить ее содержимое прямиком в нос. Быстро и комфортно. А главное, совершенно безопасно. Вот почему настроение у нас в клубе было более чем приподнятое. Я танцевал как сумасшедший. «Лонгайленды» сменились вереницей виски с колой. В какой-то момент мне показалось, что меня стошнит, что виски стоит у меня где-то высоко в горле. Я пошел в туалет, умылся и подумал, что пора бы домой, но вернулся. И спустя некоторое время, вынюхав здоровую капсулу «кокоса», снова весело танцевал, флиртуя с красивой большеглазой брюнеткой.

Потом Тим, я, эта брюнетка, которую звали Даша, и еще какая-то блондинка оказались в одном такси, которое везло нас на «Крышу мира». Что было там, помню урывками, вспоминается лишь, что купил бутылку Moet и, встряхнув ее хорошенько, поливал всех шампанским с криком: «Формула один!» Попал какой-то барышне в глаз, та расплакалась, а я успокаивал ее, пытаясь влить ей шампанского в рот, и приговаривал: ты чего, дурашка, это же формула один… Наконец, в совершенно сумеречном состоянии, добрался до дома. Открыл дверь своим ключом и тихонько проскользнул в спальню. Быстро разделся, улегся рядом с тобой.

– И где ты был? – Твой полусонный, немного раздраженный тон явно дал понять, что ты толком не спала и ждала меня.

– Ну… прости… Сорвался чуток… с Тимом… Затусили. Ты бы все равно не поехала с нами.

– Можно же было позвонить. А у тебя еще и телефон выключен.

– Батарейка села. Весь день трендел по работе… Вот и села… Давай спать. Завтра поговорим. Я тебя люблю.

– Я тоже… Ладно… Ты неисправим… – Ты демонстративно чуть отдвинулась, но я тут же подобрался ближе и приобнял тебя.

Когда я ехал домой, мне казалось, что я сразу же засну. Не тут-то было. Чертов кокаин, хоть и был разбавлен немалым количеством выпитого, заставлял мозг лихорадочно работать. Стимулируя ту самую деятельность, которую сейчас больше всего хотелось отключить. Кроме того, напала жесткая тахикардия. Я лежал и слушал, как бешено стучит в груди сердце, а мысли, словно обезумевшие шарики для пинг-понга, носились в моей голове. Любая, даже самая никчемная мыслишка, даже просто направление мысли мгновенно превращалось в безумную манию, которая, подобно развернувшейся пружине, устремлялась куда-то вперед, нанизывая на себя по ходу движения бесконечное количество образов. Если б я мог нарисовать метание моих мыслей в тот момент, то, скорее всего, я бы нарисовал схему броуновского движения. Это был абсолютный, неконтролируемый хаос. И я чувствовал, как погружаюсь в него. Как хаос заполняет все пространство у меня внутри. Я отчетливо видел, как мысли мои превратились в маленькие разноцветные шарики типа конфет «скитлз». Как они носятся во мне туда-сюда. Я чувствовал, что сделан из стекла. Действительно, я самый настоящий стеклянный сосуд, до отказа набитый блестящими разноцветными драже. Мне подумалось, что Сикарту и не предполагал, что я смогу столь круто изменить нарисованную им судьбу – превращусь в бутылку с конфетами. Мне сразу стало легко – от того, что я вообще смог что-то изменить. Хоть я и променял жизнь на этот странный бред, но все-таки это мой бред.