Книга Пандемоний - Дэрил Грегори

Доктор Аарон взяла их у меня из рук и медленно просмотрела.

— Это, насколько я понимаю, отображения магнитного резонанса вашего головного мозга.

— Мой доктор из Колорадо-Спрингс сделал несколько таких снимков, пока я находился в больнице.

Она резко посмотрела на меня.

— Я комментирую интересные особенности, — продолжил я. — Вы знакомы с теорией доктора Рама, касающейся одержимости? Посмотрите на правую височную долю.

Доктор Аарон смерила меня встревоженным взглядом, затем снова просмотрела листки и вернула их мне.

— Дэл, я не невролог. Почему бы вам не рассказать мне, что, по-вашему, они значат?

Что, по-вашему, они значат.

Я снова сложил листки пополам.

— Это не имеет особого значения, — ответил я. — Это всего лишь теория. Ведь у каждого может быть своя теория, верно?

Я засунул листки в карман и натянул на себя куртку.

— Скажите, Дэл, вас госпитализировали?

— Я как раз собирался об этом поговорить, — ответил я, приблизившись к двери. — Я провел в больнице две недели, которые по случайности полагаются мне согласно медицинской страховке.

— Прошу вас, сядьте. Расскажите, что с вами случилось? Почему ваш доктор предложил госпитализацию? Вы пытались нанести себе увечье?

— Нет. Да. — Я покачал головой. — Я не пытался превысить дозу, если вы на это намекаете. Именно поэтому он настоял на госпитализации.

Она помедлила со следующим вопросом.

— Если я вам кое-что расскажу, вам придется пообещать мне ничего не предпринимать по этому поводу.

— Дэл, я не могу ничего вам обещать, не зная, что вы мне собираетесь сообщить. Неужели вы боитесь, что я сдам вас в клинику?

Я взялся за дверную ручку.

— Мне нужен ответ по поводу рецепта.

Доктор Аарон медленно моргнула.

— Я не могу выписать рецепт на такой лекарственный препарат, Дэл. Сядьте и поговорите со мной. Если сумеете объяснить мне, что происходит, и убедить в том, что не представляете опасности для самого себя и окружающих, то, возможно, я выпишу рецепт. Вы сильный человек. Если пообещаете контролировать свои действия, я поверю вам на слово.

— Я полностью контролирую свои действия, — заявил я. — Почти постоянно.

Я прошел пешком полпути до Рэндхерст-Молл, прежде чем Лью остановил возле меня машину.

— Эй, красавчик, я вернулся забрать тебя.

За ним уже выстроилась вереница других машин. Однако никто еще не сигналил.

— Мне нужно пиво, говядина по-итальянски и еще пиво.

Он ударил по акселератору, проскрежетал шинами по дорожному покрытию и затормозил ярдов через пятьдесят на семафоре.

— Если такие чудеса творит терапия, запиши и меня на прием, — произнес Лью.

— Где Амра?

— Занимается покупками. Есть такое чудное местечко, которое называется «Контейнер стор», где продают…

— Дамское белье?

— Рыбу, но ход твоих мыслей мне понравился. И кроме того, мамочка попросила заглянуть в бакалею.

— Ты не мог бы завтра отвезти меня в город?

Лью пристально посмотрел на меня.

— Почему бы тебе не съездить туда на поезде?

— Не хочу таскать свое барахло с вокзала на вокзал.

— Всего лишь одну дорожную сумку? Ну ты и рохля!

— Рохля? Ты по-прежнему употребляешь это слово? Смотри, на светофоре зеленый. Можно ехать.

Лью рванул через перекресток, однако поток машин впереди нас еще не пришел в движение.

— Ты что собираешься делать в городе?

— Хочу кое с кем повидаться.

— С кем это? Откуда у тебя там знакомые?

— По институту искусств. Куда ты едешь? Ты пропустил поворот!

— Ерунда. У меня безошибочное чувство ориентации.

— Я поведу машину по дороге домой.

— Эту машину? Даже не мечтай, Дэлакорт.

На подъездной дорожке стояла странная машина — темно-синий «бьюик», чистенький, как будто только что отмытый.

Мы припарковались на улице. Лью открыл багажник своей «ауди» при помощи пульта, и мы внесли пакеты с продуктами в дом.

Человек сидел за кухонным столом напротив матери спиной к двери. Я сразу не узнал его, но он обернулся и расплылся в широкой улыбке.

— Смотрите-ка, кто пришел! — произнес незнакомец.

— Здравствуйте, пастор Пол! — ответил ему Лью.

Человек торопливо поднялся. Он был одет в брюки цвета хаки и полосатую рубашку для игры в гольф. На ногах коричневые кожаные туфли. Дорогая обувь смотрелась излишне щеголевато на фоне безвкусно подобранной одежды.

Мать осталась сидеть. На ее лице застыло любезно-бесстрастное выражение.

Сначала пастор подошел ко мне. Сумки с продуктами, слава богу, не позволяли обняться с ним. Я ограничился рукопожатием. Он сжал мою руку своими двумя.

— Дэл, Дэл, Дэл, — проговорил пастор и похлопал по тыльной стороне моей ладони. — Глазам не верю. Ты так похож на отца!

Я не видел пастора Пола с того дня, как хоронили отца. Мать перестала ходить в церковь уже давно, когда я был мальчишкой. В отличие от нее отец каждое воскресенье надевал лучший костюм и вместе с Лью отправлялся в храм. Я оставался дома у телевизора и ревновал отца к брату, который умолял никуда его не отводить, а оставить со мной. Он делал это так часто, что я уже тогда понимал: мне везет больше, чем ему.

Неожиданно вспомнилась телепередача, которую я любил смотреть в детстве. Ее показывали только воскресным утром, и называлась она, кажется, «Волшебная дверь».

Магия творилась на фоне зеленой ширмы: человек с гитарой и в каком-то дурацком колпаке — желудь, что ли? — каким-то удивительным образом уменьшался до размеров куклы-марионетки, символизировавшей различных животных. Человек входил в дверь, проделанную в дереве, и оказывался в волшебном лесу. Он пел песенки, в которых половина слов была мне непонятна. Лишь учась в средней школе, я узнал, что актер пел на иврите.

Пастор подошел к моему брату и обменялся с ним крепким, сердечным рукопожатием. Мне вспомнилось всегда присущее ему агрессивное, энергичное воодушевление. Я никогда не ходил в воскресную школу, но знал пастора Пола по его частым приходам в наш дом. Он появлялся в самое неурочное время — в воскресенье после полудня или в поздний час после ужина. Родителям приходилось бросать все дела и угощать пастора кофе. Если меня по какой-то причине в этот момент не было дома, пастор спрашивал, где я, и отец приводил меня со двора.

Пастор Пол всегда радовался мне, расспрашивал про мои дела, утверждал, что я подрос, даже если мы виделись в последний раз всего неделю назад. Кроме того, он любил ерошить мне волосы.