Книга Мы не мафия, мы хуже - Борис Бабкин

— Сволочи, — промычал Виктор. Парни вопросительно взглянули на мордатого.

— Грубишь. — Тот покачал головой. — Но я добрый дядя. Живи пока. Где у вас товар? — обратился он к женщине. Бросив взгляд на стонущего мужа, та заплакала.

— Ему хуже будет.

— В кузове, — сквозь слезы кивнула она на стоявшую над соседней смотровой ямой «Газель».

— Работайте, — бросил мордатый парням. Подхватив монтировки, двое пошли к закрытому брезентом кузову «Газели».

— Сволочи. — Виктор попытался подняться. Парень с дубинкой, увидев кивок мордатого, шагнул вперед, с коротким взмахом ударил Виктора дубинкой по спине. Из закрытого брезентом кузова «Газели» донеслись удары и звон разбитого стекла.

— Хорош, — крикнул мордатый. Посмотрев на женщину, подошел к ней и приподнял ее подбородок. — А ты ничего бабенка. Если где-то что-то всплывет, тобой вдоволь наиграются и бросят в реку. Ясно? — Он несильно хлопнул ее по щеке.

Зоя Андреевна с хозяйственной сумкой в руке подошла к двери своей квартиры. Поставила сумку, достала ключ и, испуганно ахнув, толкнула приоткрытую дверь. Забыв про сумку, бросилась в прихожую.

— Андрей! — громко позвала она и побежала в комнату. Инвалидная коляска валялась на боку. Между креслом и стоящим на тумбочке телевизором, прижимаясь спиной к стене, сидел Андрей. Его лицо было в крови.

— Андрей. — Ахнув, Зоя бросилась к нему.

— Их трое было, — услышала она его шепот. — Если бы на год раньше, — сощурив мокрые от слез глаза, прошептал он. —.. А то…

— Я вызову милицию. — Зоя бросилась в прихожую.

— Нет! — громко крикнул Андрей. Остановившись, она медленно повернулась. Он мотнул головой вправо. Зоя увидела выдвинутый ящик письменного стола. — Они взяли письмо матери, а там на конверте ее адрес. — Зоя ахнула.

— Они не тронут ее, если мы будем молчать. И еще. Посоветовали тебе принять предложение. Тогда, сказали они, все будет по-другому. У нас будут покровители и большие деньги.

— Господи. — Зоя обессиленно опустилась на диван. — Снова это.

— Почему ты не примешь их предложение? — спросил Андрей. — Ты любишь свою работу и делаешь ее очень хорошо. Почему…

— Это звучит, наверное, глупо, — проговорила Зоя, — но как бы ни было плохо, работать на кого-то я не стану. А на преступников тем более. Это они убили отца, я уверена. Он узнал что-то, и его убили.

— Господи, — тряхнув головой, прошептал Андрей. — Сделай меня прежним хотя бы на пару часов. А потом делай со мной все, что хочешь.

— Перестань. — Зоя подошла к мужу. — Все будет хорошо. Я найду на них управу.

— Не знаю. У них большие деньги, а следовательно, куплено все и вся. Они вошли в квартиру, как будто к себе домой. Я как раз задремал и проснулся от боли. Меня просто повалили вместе с коляской на пол. Даже не ударили. Побрезговали. А один, я его рожу до самой смерти помнить буду, плюнул мне в лицо. Знаешь, — немного помолчав, он посмотрел он на жену, — я понимаю, что это похоже на бред сумасшедшего, но готов продать душу черту, дьяволу или еще какой-нибудь нечистой силе только за то, чтобы стать прежним. Хотя бы на пару часов. А потом что угодно. — Зажмурившись, он тряхнул головой. — Потому что сейчас отчетливо понял — я никто, живой труп.

— Ты мне нужен, — неожиданно рассердилась Зоя, — именно такой, какой есть. Давай я помогу тебе. — Она обхватила его за талию и усадила в инвалидную коляску. — Сейчас разогрею щи. — Наклонившись, поцеловала его в щеку. — И будем обедать. Я сегодня продала два фужера и знаешь что купила? — стараясь говорить весело, спросила Зоя. — Бутылку рябины на коньяке. Сейчас выпьем.

— Понятно, — проговорил сидевший за столом с сотовым телефоном у уха упитанный пожилой мужчина и, ослабив узел, приспустил галстук. — Значит, они действительно сами все производят. Я думал, где-то покупают. Ну что же…

— Нужно узнать, где именно. Скорее всего где-то рядом, — проговорил мужской голос в телефоне. — Потому что белорусские машины вышли из города. А если доставка была откуда-то, то это накладно. Пряхин не будет собирать крохи. Он, впрочем, как и остальные, слишком скуп для этого.

— Вот и постарайся выяснить, все расходы я оплачу. Работай. Чуть что — сразу связывайся со мной.

— Ладно, Григорий Яковлевич. Сегодня же начну.

— Да, — вспомнил Григорий Яковлевич, — мне сказали, что кто-то хочет повысить цену на хрусталь. Это так?

— Да. Поступила информация, что рабочих завода, с которыми расплачиваются продукцией, кто-то здорово прижал и установил им цену на продажу. Правда, это пока только разговор. Проверка не подтвердила. Заявлений ни от кого не поступало.

— Что вы там делаете? — рассердился Григорий Яковлевич. — За что вам зарплату платят? Про это уже весь город говорит, а у вас проверка не подтвердила. В конце концов, я плачу тебе деньги, и немалые, и мне нужны ответы на все вопросы. Понял?

— Да, — торопливо согласился собеседник. — Я все выясню.

— Надеюсь, — кивнул Григорий Яковлевич. Отключив телефон, положил его на стол.

— Григорий, — в кабинет вошла симпатичная женщина средних лет, — ты просил узнать о Яковлевой. Вот. — Она положила на стол лист бумаги. — Все, что удалось выяснить.

Он взял его и быстро пробежал глазами.

— Да. — Криво улыбнувшись, скомкал листок и бросил в сторону. — Мне не нужна ее биография. Я хочу знать, чем вызван интерес Лобова и Пряхина к Яковлевой. Что им от нее нужно?

— Значит, я не правильно поняла.

— Клавдия, — сказал Григорий Яковлевич, — последнее время ты понимаешь мои просьбы не совсем так, как нужно. В чем дело? Ты поглупела или стала хитрее?

— Ну что же. — Немного помолчав, она кивнула. — Хорошо. Поглупел ты, потому что не понимаешь, что не следует совать нос в дела…

— Вон ты как заговорила. Значит, ты считаешь, что по сравнению с Лобовым и Пряхиным я…

— Дурак, — спокойно сказала она.

— Клавка! — крикнул он. — Ты не забывайся…

— Я просто хочу, — тоже закричала она, — чтобы ты жил! Неужели ты до сих пор ничего не понял?! Ведь Пряхин и Лобов — пешки в чужой игре, ими манипулируют другие. И если ты помешаешь, тебя уберут. Ты думаешь, Пряхин или Лобов неожиданно…

— Хватит, — резко бросил он. — Убирайся. Я больше не хочу тебя видеть. Вон. — Клавдия вздохнула и быстро вышла. — Тварь, — сев в кресло, буркнул он. — Пригрел змею на груди. Я дурак. — Он стукнул кулаком по столу. — Стерва.

Зазвонил телефон. Он взял трубку.

— Да, — все еще недовольно отозвался Григорий Яковлевич.

— Слушай сюда, сучонок, — раздался в трубке лениво-небрежный молодой мужской голос. — Если не перестанешь интересоваться чужими делами, потеряешь башку. Понял?

— Ты! — вскакивая, заорал Григорий Яковлевич. — По телефону такой смелый! Ты приди ко мне и скажи это же! Слышишь?!