Книга Танцующая саламандра - Анна Ольховская

Но вот эмоции, ощущения — прочитала…

И приняла их с привычным смирением. Именно смирением — это почти забытое, практически неупотребляемое в современной реальности слово моментально вынырнуло из глубины памяти Павла, стоило только заглянуть в глаза этой девушки.

Да, девушки, называть Ксению самкой рептилоида у Павла почему-то уже не получалось, даже мысленно. Может, из-за того, что ее глаза, так отличающиеся от человеческих, напомнили глаза монахинь из православных монастырей, виденные Павлом в документальных фильмах и репортажах.

Собственно, не сами глаза, а выражение этих глаз. И то самое смирение.

А еще в душе Ксении Ламиной не было даже намека на злобу, ожесточенность, зависть и прочие, ставшие уже привычными для Павла, эмоции рептилоидов.

Что было вдвойне странно — мало того, что девушка уродилась безобразной, что уже должно было ожесточить ее, так ведь и социальный статус не мог не наложить отпечаток на характер Ксении Ламиной, представительницы «золотой молодежи» рептилоидов.

Дочь депутата Государственной думы, жившая не в подземелье, а в роскошном коттедже, дышавшая свежим воздухом, плававшая в бассейне, имевшая доступ к деликатесам, хорошему вину, брендовой одежде, отборнейшим самцам рода человеческого, продающимся за деньги, — Ксения Ламина по определению должна была вырасти классической стервой, капризной и избалованной.

Но ничего такого Павел не почувствовал за те несколько мгновений, что смотрел сквозь зеленовато-желтые глаза в душу девушки.

А вот его искреннее приятное удивление, похоже, проскользнуло сквозь ментальный блок, и хозяин дома его услышал. Да и хозяйка, судя по многозначительному взгляду, которым она обменялась с супругом, тоже уловила эмоции гостя.

Значит, и она обладала ментальной силой. Немудрено, что их дочь получила удвоенный набор способностей. В компенсацию за внешнее уродство, наверное. И кстати, вполне могла гипнотизировать собеседника или понравившегося парня, становясь в его глазах писаной красавицей.

Но Павел был почти уверен, что Ксения никогда ничего подобного не делала.

— Ну, что вы там застыли? — улыбнулась Сесилия. — Пора за стол, ужин стынет.

— А где у вас можно руки помыть?

— Ох, простите, Павел, сразу не сообразила! Ну что за хозяйка такая бестолковая!

— Сесилия, не кокетничайте, вы превосходная хозяйка, ваш дом говорит об этом за вас. Да нет, он буквально кричит и дизайном, и уютом, и чистотой.

— Ну что вы, Павел! — смущенно взмахнула рукой Сесилия. — Вы меня буквально в краску вогнали! Между прочим, дизайном занималась Ксения, это ее профессия.

— А где вы учились, Ксения? — вежливо поинтересовался Павел.

— В Швейцарии, в…

— Мама, а можно я сама буду за себя отвечать?

— Да-да, прости, Ксюнечка. Проводи нашего гостя, покажи ему, где можно руки помыть. Павел, не задерживайтесь, мы вас ждем!

— Мама, мне кажется, наш гость не должен заблудиться, поскольку нужное ему помещение находится вон там, за углом, первая дверь налево.

— Ксю, это невежливо!

— Мамочка, я просто не хочу смущать Павла излишней опекой. Ему ведь не три годика, верно? Павел, вы ведь взрослый мальчик?

— Надеюсь, что да.

— Мне тоже так показалось.

Аскольд Викторович с одобрением наблюдал за дочерью, Павел уловил торжествующие нотки в эмоциях господина депутата. Ладно, это даже к лучшему, Ламин расслабится и будет ему больше доверять.

А вот с Ксений надо быть осторожнее. Не так уж она и смиренна, как показалось вначале. На язычок остра, умна, сильна. Внутренне сильна.

То, что он увидел в ее глазах, было реакцией на услышанные девушкой эмоции гостя. Она научилась принимать их, смирилась…

Но в остальном — явно ни о каком смирении и речи не идет.

Да, он не смог уловить в ней привычного рептилоидного негатива, но это вовсе не значит, что в присутствии Ксении Ламиной ему можно расслабляться и не контролировать свои мысли и эмоции. Скорее наоборот — максимум сосредоточенности и контроля, усилить ментальный блок.

Потому что вполне вероятно наличие двойного дна. Первое — ровное, без подводных камней, позитивное, показывающее смирение, искренность, доброту девушки. Нивелирующее внешнее уродство внутренней красотой. А внутри, под песочком первого дна, прячется другое, в камнях, осколках и темных пещерах, в которых обитают зубастые мурены.

В пользу именно этой версии свидетельствовали торжествующие взгляды родителей и такие же эмоции Ламина.

Павел задумчиво смотрел на струю воды, льющуюся из стильного, под старину, крана. Да уж, семейка… С ними будет не так просто, как ему показалось вначале. Но ничего, главное…

Стоп!

Павел резко выпрямился и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Он едва не пропустил чужое проникновение в свой разум. Тонкие, практически неощутимые щупальца-нити начали просачиваться сквозь его ментальный блок, пытаясь дотянуться до него настоящего. И ведь почти получилось!

То ли он слишком отвлекся, задумавшись, и ослабил контроль, то ли кто-то в этом доме обладает угрожающе высоким уровнем способностей.

Очень хотелось бы думать, что дело в его расслабленности, но… Блок выставляется автоматически, Павел даже не особо и контролирует этот процесс, доведя его до совершенства. И сейчас, обрывая нити-щупальца, он ощущал прежнюю монолитность блока, никакой расслабленности-ослабленности.

А значит, наиболее вероятен второй вариант…

Но кто? Кто именно этот противник? Ксения? Да, это первое, что приходит на ум, но не стоит цеплять шоры, в доме и вокруг хватает рептилоидов. И любой из них мог попытаться атаковать гостя или по собственной инициативе, или по поручению хозяина дома.

Да уж, поехал отужинать…

Ладно, раз уж занесло на эти галеры, надо извлечь из визита максимум пользы.

Тем более что на столе в гостиной этой самой пользы было действительно максимум — бедняга стол, казалось, кряхтел под тяжестью тарелок, салатниц, блюд с разнообразнейшей вкуснятиной. А в центре стола стояла запотевшая бутылка водки в окружении надменного виски и изысканного коньяка.

— Ну наконец-то! — Ламин поднялся из-за стола навстречу вошедшему в гостиную Павлу и указал на пустой стул рядом с собой. — Я скоро от голода скончаюсь, а он плещется где-то! Проходи, присаживайся!

— Ничего себе! — Павел обвел взглядом стол и удивленно вскинул брови. — Вы всегда так ужинаете?

— Разумеется, не всегда, — улыбнулся Аскольд Викторович. — Это мои хозяюшки, когда узнали, что я тебя везу, расстарались.

— Все сами?!

— Ну нет, конечно, не стану обманывать, — кокетливо улыбнулась Сесилия, поправляя золотистый локон. — Кухарка наша помогала. Но мы с Ксю тоже руки приложили.