Книга Запах Зла - Гленда Ларк

– Остановись! Дождись сопровождающего. – Он позвонил в колокольчик, чтобы вызвать кого-то из своих собратьев. – Стой, где стоишь.

Я сел на нижнюю ступеньку лестницы и опустил голову на руки. Я чувствовал себя совершенно беспомощным, меня угнетала вина. Но где я допустил ошибку? Я не знал. Я так и не смог понять, как мог бы сделать Джастрию счастливой, но ведь должен был существовать способ? Я просто не сумел его найти…

Через минуту или две по лестнице спустился стражник, но явился он не за мной: он сопровождал цирказеанку. Она все еще была в дорожном костюме, пренебрегая феллианскими правилами, обязывающими женщин носить юбки; к тому же за плечом у нее висел меч той женщины, что была заперта в камере. Меня так обуревали собственные чувства, что я едва обратил внимание на странное появление цирказеанки, да еще и вооруженной, и не вспомнил, что ею интересовалась узница.

– Кто-то явился к полукровке, – сказал стражнику сопровождающий ее феллианин и взглянул на меня. – Ты собрался выйти отсюда? Ладно, подождешь, пока цирказеанка закончит свои дела, и я выведу вас обоих разом. Сиди, где сидишь. – Он с гаденькой улыбочкой повернулся к цирказеанке. – А тебя я должен обыскать.

Я с растущим недоумением смотрел, как стражник старательно, хотя и без вольностей, ощупывал женщину, не обращая никакого внимания на меч у нее за плечом, как будто его там и не было, и рылся в ее кошеле, привешенном к поясу.

Женщина сняла портупею, пока стражник рылся в кошеле, и положила меч рядом с дверью в камеру. Ни один из стражников его почему-то не замечал. Феллианин продолжал ухмыляться, лапая красотку; она стоически терпела. Закончив обыск, стражник указал цирказеанке на дверь камеры и, в последний раз подмигнув, сел рядом со своим собратом. Я ошарашенно таращился на меч. Что, ради Сотворения, тут делается, если стражники пустили в тюрьму вооруженную посетительницу? Не могли же они не заметить меча? Он был огромным, рядом с ним цирказеанка казалась особенно миниатюрной.

Полукровка заняла место Джастрии у решетки в двери. Цирказеанка подняла с пола меч и вместе с портупеей просунула между прутьями, хотя рукоять едва не застряла между ними. Потом красотка вынула что-то – это было похоже на кусочек металла с крючком на конце – из кошеля и тоже передала полукровке. Стражники, занятые собственными разговорами, не обратили на это абсолютно никакого внимания.

Полукровка довольно сварливо, на мой взгляд, сказала:

– Что так тебя задержало?

– Привет, я тоже рада тебя видеть, – ответила цирказеанка. -И не стоит так благодарить меня за то, что я, рискуя собственной шеей, пронесла твой меч под носом у стражников.

– Заткнись, Флейм, – добродушно хмыкнула полукровка -Этот рыжий горец у тебя за спиной слышит каждое твое слово.

– Да какая разница! Он же из тех, кто обладает Взглядом.

Полукровка знаком велела подруге отодвинуться от решетки так, чтобы она могла на меня посмотреть; я по-прежнему сидел на нижней ступеньке лестницы.

– Ничего подобного.

– Говорю тебе, так и есть.

– Да брось!

– Не спорь, Блейз, он же видит меч. И он заметил, как я сгребла денежки с карточного стола.

Это отвлекло полукровку от разглядывания меня.

– О, чудесно, значит, это тебе удалось!

– Я забрала большую часть, да, только несколько монет позволила увидеть и жрецу-феллианину: подумала, что иначе у него могли бы возникнуть подозрения.

Полукровка снова принялась меня разглядывать. Ее имя – Блейз, Вспышка – очень ей подходило.

– Он не из тех, кто обладает Взглядом, Флейм. Я каким-то образом узнаю своих собратьев: чувствую свое родство с ними, что ли. А этот лохматый горец мне не родня.

– Ну, все равно мои иллюзии его не обманывают.

– Правда? – Полукровка нахмурилась, продолжая с интересом на меня смотреть.

Если бы я все еще не пытался справиться с тем кошмаром, который свалился на меня этим утром, я, может быть, что-нибудь и сказал бы, возмутился бы тем, что они говорят обо мне, как будто меня тут нет, но отчаяние, поглотившее меня, оставило меня равнодушным и к их странным именам, и к их странному разговору.

Флейм пожала плечами.

– Не тревожься. Он никому ничего не скажет. Он ведь пытался помочь тебе вчера вечером. Ты разве не помнишь?

– Смутно. Я вроде отключилась на какое-то время.

– Угу. Какой-то молодчик с дубинкой справился со знаменитой воительницей Блейз. Такое событие не скоро забудется.

– Ну да, ну да, временами я бываю безмозглой, как омар в кипятке. Я все знаю, и не нужно, черт тебя возьми, тыкать этим мне в нос. У меня и так в результате адски болит плечо, а головная боль такая, словно в черепе поселился кит и бьет хвостом. Так как все-таки вышло, что ты мне не помогла? Хороша подруга!

– Все произошло чертовски быстро… и к тому же я подумала, что жрец, возможно, обладает Взглядом.

Блейз скривилась.

– Ну и что? Без риска жить неинтересно.

– Но зато гораздо более спокойно. И вообще в неприятности нас втравила эта твоя проклятая игра!

– Эй, а на что, интересно, ты собиралась купить еды? Что-то я не заметила, чтобы ты пошла наниматься в судомойки.

Цирказеанка подняла бровь, и Блейз неожиданно ухмыльнулась.

Ответной улыбки не последовало. Вместо этого Флейм деловито поинтересовалась:

– Ты знаешь, что они собираются с тобой делать?

В голосе полукровки прозвучал смех.

– Завтра утром меня вышлют на косу Гортан.

Растерянность на лице Флейм могла бы вызвать улыбку.

– И это после всех усилий, которые мы приложили, чтобы смыться из проклятой дыры!

– Смешно, правда? Да и все равно я подумала, что лучше мне отсюда выбраться где-нибудь поближе к вечеру. – Она понизила голос до еле слышного шепота, но в те времена слух v меня был отличный. – Мою соседку по камере должны на закате подвергнуть на площади публичной казни. Думаю, это отвлечет внимание и стражников, и зевак.

Я отвернулся, чувствуя тошноту, и постарался больше не слушать.

Мекатехевен всегда вонял. Он вонял дымом от ям углежегов, от плавилен и кузниц, тухлой рыбой и удобрением из рыбьих костей, которое в мешках ожидало на причале отправки на другие острова. Протекающая сквозь город местами заболоченная река и сточные канавы добавляли смрада. Город расползся по берегу, словно намереваясь его сожрать: мерзкая злокачественная опухоль. Год от года он раскидывал свои щупальца все шире, уничтожая леса и пачкая все вокруг. Он высасывал красоту земли и извергал скверну помоек и отхожих мест.

Я часто удивлялся тому, как люди могли додуматься до создания такого кошмара, а уж создав его, захотели по доброй воле жить в этой зловонной клоаке.