Книга Подобно тысяче громов - Сергей Юрьевич Кузнецов

Алена работала в каком-то совместном торговом предприятии. Должность ее называлась секретарь-референт, но в глубине души Горский подозревал, что это красивый термин, чтобы платить одну зарплату за работу секретарши и переводчицы. У нас работают чудесные люди, говорила Алена, очень душевные. Впрочем, слушая Аленины рассказы, Горский в этом сомневался. Что заставляет эту девушку вот уже год каждый день ходить в офис, переводить никому не нужные факсы, разливать по чашечкам кофе, радоваться трепу в курилке, совместным посещениям ирландских пабов по пятницам? Горский не знал, сколько денег получает Алена (на ее месте он бы потребовал надбавку за пабы), но в любом случае этого мало, чтобы променять свободу на ежедневные встречи с десятком чужих и неприятных людей.

Алена закурила и, втянув дым, передала косяк Горскому. С трудом удерживая в пальцах "беломорину", он сделал затяжку. Сразу вставило, и, закрыв глаза, Горский сказал:

– Мощная трава.

– Это Васина, - ответила Алена. - Ему кто-то принес целый рюкзак, так что он теперь всех раскуривает направо и налево.

Алена немного стеснялась своего брата. Вся Москва знала Васю-Селезня или Васю-Растамана, рьяного пропагандиста Маркуса Гарви, Боба Марли и Питера Тоша - но Алена еще помнила времена, когда ее брат так же страстно увлекался Юлием Цезарем, а потом - Михаилом Щербаковым. В глубине души Алена ждала, что в один прекрасный день Вася провозгласит Щербакова первым русским растафари ("…виноградное варенье, анашу и барбарис…"), а Цезаря объявит предшественником Хайле Силассие. У тебя клевый брат, говорили Алене друзья, но даже в слове "клевый" Алене чувствовался подвох: кто-нибудь мог сказать "клевый" про Горского? Про Никиту? Про Дениса Майбаха? Нет, слово "клевый" было словно зарезервировано для Васи-Селезня, худющего альбиноса с блондинистыми лохмами, кое-как заплетенными в подобие дредов, с вечной расслабленной улыбкой и косяком в руках. Селезень жил с родителями, нигде особо не работал, учился играть на бас-гитаре и время от времени раскуривал всех направо и налево.

– А ты куришь на работе? - спросил Горский.

– Нет. Я попробовала один раз в обед покурить, так потом такое было!

Она подвинула свой стул ближе, села поудобнее и стала рассказывать, что когда только пришла в свою контору, страшно парилась, и поэтому Димка, ее тогдашний приятель, предложил ей дунуть в обед, ну, чтобы расслабиться. В перерыв она вышла в скверик, вынула из сигаретной пачки косяк, быстро пыхнула и вернулась.

– Мне еще показалось: меня совсем не вставило… ну ни капельки… только идти до офиса было дольше, чем обычно.

Горский кивнул - мол, знамо дело, совсем не вставило, как же, как же - и закашлялся. Алена протянула ему пятку, он слабо качнул головой - добивай сама, мне хватит. Она сделала последнюю затяжку, растерла окурок в пепельнице и продолжила:

– Ну, я вернулась, а Виталик говорит: пришел факс, надо срочно перевести. Я сажусь и вижу: факс - на итальянском, а я итальянского не знаю. Хочу Виталику об этом сказать, и понимаю: а что, если я села на измену, факс на английском, а я по обкурке ничего не соображаю. Думаю, ну все, сейчас меня попрут отсюда, надо тянуть время, чтобы трава выветрилась. - Алена довольно улыбнулась: - Хорошая идея, да? Трава же никогда не выветривается?

– Ну да, она… это самое… вымывается. Примерно за три-четыре дня. Период полувыведения у тетрагидроканнабиола такой. - Совершенно неясно, к чему я это сказал, сообразил Горский. - Но обычно часа за два все проходит. Или за четыре.

– Или за шесть.

Их разобрал смех, и минуту они смеялись, переглядываясь. Стоило одному перестать, второй тут же затихал - и через несколько секунд они снова начинали хохотать.

– На ха-ха пробило, - сказал Горский.

– Не, - сказала Алена, - я на измену села. И тут открывается дверь и появляется человек… ну, как тебе его описать? Собственно, он выглядел как Будда.

– А как выглядит Будда? - заинтересовался Горский

– Не знаю, - задумалась Алена, - ну, в зависимости от перерождения, наверное. По-разному.

– А в тот раз?

– Ну, в тот раз он выглядел обычно. Невысокий, в очень дорогом пиджаке, в золотых очках, кажется… короче, он входит в приемную, а я стою с чашкой кофе… как столб. Я кофе хотела попить, чтобы в себя прийти, - пояснила она. - И он как посмотрел на меня, меня сразу торкнуло: вот человек, который меня понимает. Который меня, так сказать, спасет. Потому что сразу было видно: он во все врубается.

Горский кивнул. Будда явился Алене в облике нового русского - нормально. Горский знал людей, видевших Будду - или иное божество - в облике камешка на берегу моря, бабочки необычной расцветки, енота в "Уголке Дурова" или даже пачки чая со слоном. На такие сильные переживания редко пробивало с травы - требовались вещества посерьезней. Всему этому Горский не удивлялся: он знал - в любом объекте можно обнаружить признаки Божественного, а психоделики - на то и психоделики, что в этом помогают. Ну, а кому что достанется, вероятно, зависит от личной кармы. Или - от Пути, по которому идешь. Или - от случая. На самом деле, ответ на этот вопрос непринципиален.

– Короче, его звали Андрей Альперович, какой-то коммерсант. Они с партнером пришли на переговоры к Виталику - и про факс все забыли, слава, как выражается мой брат, Джа.

– Так факс действительно был на итальянском?

Алена наморщила лоб.

– Не помню. Сейчас мне кажется, что да, но, может, и на английском. Пойму, когда трава… это самое… рассосется.

Снова запищал зуммер у двери. Это пришел Антон.

Через десять минут Горский узна?ет о Жене Королевой. Антон расскажет всю историю, путано, взволнованно, по свежим следам. Представляешь, на моих глазах тетка умерла от овердоза! и больше всего будет потрясен, что вот, тридцать лет, денег до хрена, а тоже уважают вещества, хотя на? тебе, какой финал. Может, вещества не прощают, когда ты про деньги паришься, как думаешь? Нет, Горский так не думает, Алена тем более, но чем дальше Антон рассказывал, тем сильнее паранойяльный червячок сомнения шевелится в душе у Горского. Что-то не так в этой истории, и он даже знает - что.

* * *

Горский представляет себя на кафедре перед воображаемой аудиторией. Может быть - даже в собственном МХТИ, где отучился три года. Перед ним - распахнутые глаза слушателей, за спиной - доска со схемами и диаграммами. В зале - известные писатели, телеведущие, депутаты Госдумы, Алена, Антон, прочие друзья и знакомые Горского. Он берет в руки указку и начинает:

– Одним из самых известных психоделиков является ЛСД, точнее - диэтиламид лизергиновой кислоты 25. Как мы видим, неточно называть его "кислотой", точнее было бы название "амид" - но так уж исторически сложилось. Психоактивные свойства ЛСД были открыты в 1948 году в Швейцарии, в лаборатории фирмы "Сандоз", доктором Альбертом Хофманном (первый слайд, пожалуйста). В своей книге "ЛСД: мой трудный ребенок" Хофманн подробно рассказывает, как случайно в его организм попала малая доза вещества, полученного им из спорыньи, грибка, развивающегося не то на ржи, не то на пшенице. Короче, на каких-то злаковых. Он также описывает сильнейший эффект, связанный не столько с необычными визуальными трансформациями, сколько с сильнейшими духовными переживаниями.