Книга Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов

— Согласен, — практически не раздумывая, ответил Грубер и даже чуть заметно облегченно вздохнул. То ли охрана полигона ему вконец опостылела, то ли он мысленно уже приготовился ответить за свою прямолинейность.

— Продумайте, какое снаряжение, оружие и взрывчатка нам понадобятся. Вечером представите соображения в письменном виде. Кстати, понадобится еще пара человек. Кого предложили бы вы?

— Обершутце Карл Майер и Юрген Тапперт.

— Хорошо, ступайте.

Затем поочередно я вызвал к себе Майера и Тапперта. Оба были уроженцами Ризы и даже внешне чем-то походили друг на друга — высокие, поджарые, с крупными и грубыми чертами лица. Только Майер блондин, а Тапперт рыжий, весь усеянный веснушками. Карл собирался стать железнодорожным инженером, как и его отец, а Юрген окончил курс обучения профессии столяра-краснодеревщика. Однако, когда в 1940 году им исполнилось по восемнадцать лет, они добровольно вступили в Ваффен СС — тогда в Германии редкий мальчишка не грезил о службе в элитных подразделениях. Красочные плакаты, парады по улицам городов и многочисленные киножурналы сделали свое дело. И хотя родились они в одном городе, познакомились только в учебных казармах Хеллерау-Дрезден, где, как и Грубер, прошли обучение саперному делу. Но по окончании учебы, по всей видимости, благодаря росту и отличной спортивной форме, молодых солдат направили для дальнейшего прохождения службы в один из разведывательных отрядов в составе дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Особым интеллектом Майер и Тапперт не блистали, но характеризовались как дисциплинированные и умелые солдаты — оба являлись отличными стрелками и специалистами рукопашного боя, в боях на Восточном фронте заслужили по Железному кресту. В «Аненербе», как и Курт Грубер, оба этих гренадера попали после госпиталя.

Вечером я доложил о своем выборе Хорсту. Он его одобрил, но тут же неприятно удивил:

— Я получил указание сверху включить в состав твоей команды оберштурмфюрера Хольца. — И, увидев мое кислое лицо, группенфюрер поспешил добавить: — Но командиром группы будешь, безусловно, ты.

— Дьявол, дядя Герман, на кой черт он мне сдался. Он будет только мешаться. Он что, имеет какие-то особые навыки? Может, читает мысли на расстоянии или у него в заднице экспериментальный вечный двигатель? — вспылил я.

— Рейхсфюрер лично позвонил и дал указание включить его в состав группы.

— А ведь вам не доверяют, господин генерал. К вашему протеже приставляют соглядатая.

Хорст нахмурился, но промолчал.

— Ладно, ясно… А как все-таки эти диски поднимаются в воздух?

Глава 3

23 октября 1942 года, в 21.40, британская артиллерия начала артподготовку, после которой пехотные дивизии 30-го корпуса 8-й британской армии под командованием генерала Монтгомери, при поддержке танков, атаковали передний край италогерманской обороны в Северной Африке. В это время я и моя разведгруппа в транспортном «Фокке-Вульфе» была уже на середине пути между островом Крит и Аджедабией — городом на севере Ливии, контролируемом нашими войсками. Там нам предстояло выгрузиться и встретиться с проводником и медиумом. Пока же под нами волновались воды Средиземного моря, хотя, судя по времени, мы вот-вот должны были достичь берега Африканского континента. Грубер, Майер и Тапперт дремали или делали вид, что дремлют. Хольц же, не переставая, ерзал на сиденье. То достанет и уберет сигареты, то начнет всматриваться в черное, как чернила, окно. СД могла бы подсунуть в нашу компанию более хладнокровного агента.

Я же вспоминал свой разговор о летающих дисках с Хорстом. Замечательная воздушная машина могла бы доставить нас из Мюнхена в центр Египта менее чем за час, но… Все опять оказывалось не так просто. Виденный мной аппарат был пятым по счету и единственным удачно прошедшим большинство проверок. Первые два аппарата просто разрушились на начальном этапе летных испытаний. Но проблемы возникали не с двигателями. Главная проблема — отсутствие прочных и пластичных материалов, необходимых для конструкции аппарата. Зачастую такие материалы и требующиеся сплавы не удавалось воссоздать при существующем уровне технологического развития. Ученым и инженерам «Аненербе» приходилось долго подбирать и испытывать земные аналоги. Третий «Врил» показывал прекрасные летные качества и даже вышел, по уверениям Хорста, в околоземное космическое пространство, но при спуске по неясным причинам сгорел в плотных слоях атмосферы. По всей видимости, произошла разгерметизация — подвели те самые материалы, из которых был собран корпус. Вторая проблема — подготовка летного состава. Управление диском было весьма сложным, требовало не только особых навыков управления, но и особого типа мышления. Аппарат, действующий на принципах антигравитации, требовал от пилота нестандартных навыков пилотажа. Эта проблема привела к многочисленным авариям четвертого «вимана», и его восстановление требовало времени. И хотя на стадии изготовления, доработки и совершенствования в ангарах секретных заводов находилось еще пять аппаратов, действующий экземпляр на сегодняшний день был один, и Гиммлер не хотел им рисковать.

Мои размышления прервал резкий неприятный звук, будто кто-то быстро провел палкой по деревянному штакетнику. Я сразу понял, что нас обстреляли и попали в цель. «Фокке-Вульф» стал резко заваливаться на крыло и уходить влево. Сухо застучали оба «MГ-15», которыми был вооружен наш самолет. Хольц подскочил как ужаленный. Я покрепче ухватился за скамейку.

— Черт! — не выдержал Майер.

По корпусу опять забарабанил свинец. Щепки от разбитой рядом со мной скамейки брызнули в разные стороны. Хольц вскочил и бросился в тюки с грузом, забыв, что рядом с контейнерами, набитыми утепленной униформой, спальными мешками и провизией, стояли ящики с боеприпасами и взрывчаткой. Самолет тем временем стал делать немыслимые виражи, видимо пытаясь оторваться от преследователей.

«Сейчас завалит ящиками дурака Хольца, — подумал я. — Да и черт с ним!»

Зато гренадеры держались молодцом. Ровно сидели на своих местах, плотно вцепившись в скамейки. И тут сердце у меня сжалось — звук «палки по забору» я услышал со стороны пилотской кабины. Самолет клюнул носом. Захлебнулись наши пулеметы. Ярким светом из иллюминатора резануло глаза — полыхнул один из двигателей по левому борту.

— Грубер, проверь бортстрелка, а я — в кабину пилотов.

Вскочив с места, я кинулся в сторону носовой части самолета и распахнул дверь в пилотскую кабину. Ветер, проникающий сквозь разбитое остекление кабины, ударил в лицо. Пилот в левом кресле был мертв, его кровь забрызгала все вокруг. Приборная доска разворочена. Молодой летчик в правом кресле повернул ко мне бледное лицо:

— Напоролись на звено «Спитфайров». Не отстанут, пока не добьют. Прыгайте, а я попытаюсь сесть.

— В темноте не сядешь, прыгай с нами.

— Хорошо, но сначала вы, а потом я. Высота 4000 метров, должны успеть.

— Что внизу?

— По показаниям приборов, еще до нападения мы достигли суши.