Книга 2034. Война на костях - Александр Бачило

Сердце Улисса бешено колотилось, но не из-за сумасшедшей гонки, впервые за все время своего путешествия он был уверен, что идет по правильному пути.

Впервые он по-настоящему чувствовал, что с каждым шагом приближается к проходу, ведущему в новые земли. Как он мечтал об этом в Городе! Как часто он видел во сне эти горы, расступающиеся перед ним и пропускающие его в залитую солнцем страну. «Там солнце и тепло, – вспомнил он слова Шибня, – и цветы… И земля там огромная… И вода – прямо из ручья…» Должно же это хоть где-нибудь быть на самом деле!

Края лощины поднимались все выше. Скоро они вообще сомкнутся, думал Улисс. Лощина тогда превратится в пещеру. Делать нечего, нужно быстрее догнать людей, иначе придется ползти в полной темноте.

– Эге-гей! – закричал он что есть силы. – Подождите!

Огни спокойно двигались вдалеке, выстроившись гуськом и не особенно торопясь. Но едва голос Улисса разнесся по лощине, они дрогнули и вдруг, как по команде, бросились врассыпную. Один из них стал быстро удаляться в прежнем направлении, а трое других принялись карабкаться на откос.

Улисс в растерянности остановился. Что с ними? Почему они так испугались? Может быть, это ловушка и они хотят его окружить? Но ведь он на лыжах, а у них, судя по цепочке следов, лыж нет. Он легко уйдет от них в случае опасности, так что этого можно не бояться.

Улисс приблизился к проложенной людьми тропе и стал разглядывать следы. До сих пор ему было не до них, он видел только, что это не лыжня, а больше при мутном, неверном свете Мертвых Полей и увидеть было нельзя. Теперь же он склонился над тропой и внимательно всмотрелся в след.

Что такое? Улисс с ужасом поглядел в сторону быстро удаляющихся огней. Не может быть! Все следы были отпечатками раздвоенных копыт! Он бессильно опустился на снег. Это не люди!

В голове его сам собой всплыл давний рассказ Деда.

Есть такой зверь особенный, говорил Дед, у этого зверя шкура светится в темноте прямо как огонь. Зачем ему это, неизвестно, и почему такое может быть, тоже неведомо. А пасется он, говорят, на Мертвых Полях и жрет камни, потому как ничего там, понятное дело, не растет.

Улисс не очень поверил тогда Дедову рассказу. Да и сейчас, убедившись, что Дед не выдумал странного зверя, он думал о другом. Он был ужасно разочарован.

Ведь как прекрасно все складывалось, как ясно выходило одно из другого все, что он предполагал! Увидел костры – значит, рядом люди. Факелы – значит, путь проходит под землей. А куда он ведет? Ну конечно же, в новые земли! И вот из-за этих проклятых светящихся тварей рассыпалось самое первое звено. Они оказались не кострами и не факелами людей, а всего лишь бродячим семейством безмозглых скотов. Улисс чувствовал себя так, будто какая-то сила отбросила его назад, к самому началу путешествия. Он уже увидел было людей, и снова потерял, и не знал теперь, как и прежде, существуют они или нет. И новые земли, казавшиеся уже такими близкими, исчезли в одно мгновение. Пропал, будто обрушился, и подземный ход.

Впрочем, тут еще оставалась маленькая надежда.

Ведь куда-то же шли эти звери? Если верить Деду, выходит, что лощина может привести прямо в Мертвые Поля. Бежать, значит, надо отсюда, пока не поздно… Только вот никак не верится, что в Мертвые Поля кто-нибудь может по своей воле ходить. Нечего там делать ни человеку, ни зверю, будь он хоть светящийся, хоть распересветящийся. Смерть там, и дороги туда нет, и лощина наверняка не туда идет. А куда? Хорошо бы узнать. Не поворачивать же, в самом деле, назад! Сил ведь не хватит снова что-то искать, не зная даже толком, что именно.

Улисс поднялся, поправил лыжи, подтянул мешок как следует, укрепил на спине дубину и снова двинулся в путь. Он шел теперь медленно, будто устав от дальней дороги, на сердце у него было тяжело.

Долина открылась внезапно и во всю длину. Вернее даже, не долина, а глубокое ущелье, наполненное клубящимся паром, красным от лучей встающего на востоке солнца. Слева и справа высоко поднимались почти отвесные стены, заслоняющие долину от сияния Мертвых Полей. Среди камней пробивались зеленые кустики, а дальше под слоем тумана угадывалась сплошная темная масса зелени. Тысячи запахов плавали во влажном разогретом воздухе. Чувствовалось, что жизнь бурлит здесь, как жирная похлебка на жарком огне. Еще не веря глазам, Улисс стал медленно спускаться по каменистой тропе. Ему казалось, что он погружается в странный сон, не то в мечту, не то в кошмар, и ощущает чью-то смутную угрозу, а может быть, и не угрозу, может быть, обещание, и боится, ужасно боится этой неизвестности, но еще больше боится проснуться.

Впервые в жизни его теплая меховая куртка показалась ему тяжелой и неудобной. Он чувствовал себя глупо в этой влажной жаре с лыжами под мышкой. Он понимал, что здесь, в долине, все по-другому, все не так, как в привычном мире, и это сулит массу неожиданностей, а потому надо быть очень осторожным.

Впрочем, неожиданности могут быть и приятными. Например, это тепло, идущее из-под земли, или густая, сочная трава, указывающая на то, что здесь много чистой воды. Да, если таким оказался проход в новые земли, то какими же будут они сами! Улисс уже не сомневался, что путь в новые земли лежит через открытую им долину, ему даже казалось, что когда-то давно, в неясных мечтах, он именно так его себе и представлял.

Туман на дне ущелья оказался не очень густым, кроме того, с наступлением дня он все больше рассеивался, и, когда Улисс приблизился наконец к зарослям высокого кустарника, они уже совсем не казались опасными. Солнце играло на широких влажных листьях, его лучи яркими пятнами ложились на тропу, продолжавшуюся под зеленым сводом. Улисса поразило птичье многоголосье, раздававшееся со всех сторон. Поначалу он тревожно вертел головой, пытаясь разглядеть каждую птицу, но постепенно привык и уже не вздрагивал, если поблизости вдруг раздавалась громкая трель.

Спустя некоторое время заросли расступились, и впереди заблестела неширокая речка. Улисс в нерешительности остановился. Он хорошо знал, как коварны бывают реки, несущие прозрачную, но смертельно опасную воду с Мертвых Полей или мутную, гнилую и ядовитую воду со стороны брошенного города. Но у тех рек были голые, каменистые или покрытые вонючей слизью берега, а здесь… Здесь изумрудная травка росла у самой воды, и прибрежные кусты, склонившись над рекой, окунали в нее сочные продолговатые листья.

Улисс засмотрелся на эту неправдоподобную картину и не сразу заметил, как чуть в стороне из зарослей, боязливо озираясь, вышло крупное животное с тремя толстыми короткими рогами на голове.

«Быкарь!» – чуть не закричал Улисс, увидев его. Вот он, без вести пропавший кормилец, столько лет снабжавший население Города мясом и одеждой. Нашелся, беглец! Но куда это его несет? Там же река, он что, не видит? Странно. Всегда быкари реку чуяли за полдня пути и ближе не подходили, хоть убей. А этот… Нюх потерял, что ли? Пропадет же, туша бестолковая!

Но быкарь не проявлял ни малейшего беспокойства. Приблизившись к реке, он нагнул голову и стал пить воду с таким видом, будто никогда в жизни не приходилось ему, подолгу принюхиваясь, осторожно слизывать языком тончайший слой снега и таким образом утолять жажду.