Книга Греховные сны - Хеди Уилфер

— Кандида, перестань! Ты сама не знаешь, что со мною делаешь, — хрипло застонал он.

Но хотя она отлично расслышала эти слова, равно как и заключенное в них желание, отказываться от наслаждения столь острого вовсе не собиралась.

А что, если коснуться губами того самого места, где только что побывали пальцы? Может быть, тогда он?.. Кандида подалась вперед — и задохнулась от неожиданности, когда незнакомец до боли сжал ее запястья, силой уложил на постель и наклонился над нею.

Его джинсы, ею заблаговременно расстегнутые, съехали ниже, являя взгляду полоску ослепительно белого белья, а под ним — зримое свидетельство его возбуждения.

Во рту у Кандиды пересохло, тело напряглось в мучительном ожидании. А затем затрепетало в сладостном предвкушении — и дрожь эта конечно же не укрылась от зоркого взгляда незнакомца. Зрелище это явно дарило ему неизъяснимое удовольствие — точно так же, как и Кандида упивалась неоспоримыми признаками того, что любимый не остался глух и слеп к ее чарам.

Даже во сне не переживала она блаженства настолько острого. Сну недоставало яркости и осязаемости, нетерпеливого исступления. Теперь Кандида знала, — сама не зная, откуда, — что ее ночные грезы были лишь бледной тенью того, что сбудется наяву.

— Ты меня хочешь, — повторил он.

И, улыбнувшись в ответ, Кандида вдруг почувствовала себя такой могущественной и всевластной, такой женственной, и желанной, и одержимой желанием, что, едва любимый выпустил ее руки, поступила самым естественным и предсказуемым образом. Приподнялась, сдернула с него джинсы и, глядя ему в глаза, провела ладонями по его упругим бедрам навстречу полоске белой ткани — последней разделяющей их преграде.

Кандида секунду помедлила, и он яростно зарычал:

— Ну же... Ну же!

Слова его прозвучали приказом и одновременно мольбой. Губы Кандиды изогнулись в дразнящей улыбке. Но улыбка эта тут же растаяла, сметенная бурей неуправляемых эмоций, — любимый предстал перед нею во всей своей наготе.

Сны были... просто снами. А он... он принадлежит реальности. С губ Кандиды сорвался тихий стон, восторг и боль слились воедино и, сама не сознавая, что делает, она порывисто обняла любимого, уткнулась лицом ему в грудь так, что слезы, выступившие у нее на глазах от избытка чувств, увлажнили его кожу.

— Нет. — Голос его прозвучал отрывисто и резко, а сильные руки предостерегающе легли на плечи.

До глубины души потрясенная отказом, Кандида подняла глаза. Но при виде выражения лица любимого у девушки перехватило дыхание. Сердце забилось в груди так яростно, что слова умерли у нее на устах. Кандида тут же позабыла и о том, что железные пальцы до боли впились ей в плечи, и о попытке незнакомца оттолкнуть ее, и об обидном отказе. Лицо его было бледным как смерть, а в лихорадочно пылающих глазах читалась такая мука, что Кандида не нашла в себе сил отвести взгляд.

Это было все равно что заглянуть в чужую душу, дабы понять ее силу и тщательно скрываемую слабость. Боль, мука, гнев, тоска, желание... Что за сложная гамма эмоций! Сердце Кандиды таяло от любви и нежности: как уязвим ее любимый, несмотря на всю свою властную мощь, как легко его ранить!

Почему герой ее грез в разладе с самим собой, девушка не догадывалась. Но знала одно: ему бесконечно нужно ее участие, ее сострадание, ее доброта. Кандида инстинктивно потянулась к нему, стремясь исцелить своей любовью, оградить от любой беды, успокоить и утешить.

Тела их почти соприкасались. Сапфирово-синие глаза затуманились слезами.

— Я люблю тебя, — тихо проговорила Кандида. — Всегда любила и всегда буду любить.

В серых глазах что-то вспыхнуло — некий мимолетный отклик, что тут же погас, исчез прежде, чем Кандида успела распознать его. Зато в родном голосе отчетливо зазвенела холодная ярость. Незнакомец отпрянул, словно обжегшись, и выпалил:

— Да как ты смеешь?!

Он злится... он сомневается в ее любви. Но почему же, почему, ведь в глубине души он не может не знать?..

— Ты меня не хочешь? — потрясенно прошептала Кандида. Губки ее задрожали, к лицу прихлынула кровь.

Незнакомец на мгновение задержал взгляд на неоспоримом свидетельстве своего возбуждения и хрипло простонал:

— Неужто сама не видишь, что хочу? Хочу, черт подери, еще как хочу! — И яростно добавил: — Ведь и ты меня тоже хочешь, верно, Кандида? О да, еще бы!

Сам ответив на свой же вопрос, незнакомец решительно привлек девушку к себе и осыпал поцелуями такими нежными, и легкими, и такими дразняще чувственными, что Кандида застонала в ответ и теснее прильнула к нему, наслаждаясь жаркой, атласистой наготой, вздрагивая и трепеща, не в силах утолить обуревающую ее жажду. О, что за наслаждение — быть с ним, видеть его, осязать, вдыхать его запах... Куда уж там снам и грезам!

В упоении Кандида закрыла глаза. Она таяла, точно снег под лучами солнца, не в состоянии противиться соблазну собственных мыслей.

— О да, ты меня хочешь, — повторил незнакомец глухо, легонько покусывая и щекоча языком ее нежную кожу, и в голосе его прозвучало неприкрытое торжество. — Ты меня хочешь и ты меня получишь, о моя Кандида! Получишь всего... всего меня, а я получу тебя... всю, как есть...

Сны сбывались наяву, реальность оказывалась неизмеримо богаче и ярче ночных грез. О, это жаркое сплетение горячих тел, сближение губ и наконец миг высшего единения!

Как часто Кандиде снилась эта долгожданная близость! Как часто она думала, что знает о страсти абсолютно все! В определенном смысле так оно и оказалось: ведь она уже изучила своего возлюбленного настолько хорошо, что вполне готова была принять его. Но что до прочего...

С губ ее сорвался восторженный стон. Из-под полуопущенных ресниц Кандида любовалась сплетенными телами, следила, как любимый приподнимается... и рывком входит в нее. Задыхаясь от восторга, она потрясенно повторяла про себя: как он идеально ей подходит, словно для нее одной предназначен!.. Как удивительно, как хорошо, как чудесно им вдвоем!.. А потом для мыслей и наблюдений уже не осталось места — жизнь свелась к тому, чтобы наслаждаться, и любить, и отвечать на любовь.

Кандида самозабвенно запрокинула голову, губы ее приоткрылись навстречу его поцелуям, руки инстинктивно притянули любимого ближе. Каждое движение уводило ее все дальше к прекрасной, окрашенной в радужные цвета обители... И внезапно чудо свершилось: в горниле любви и страсти она, Кандида, превратилась в расплавленную ртуть, перед глазами ее вспыхнули и каскадом рассыпались огненные искры. А любимый вел ее все дальше, через сияющие врата в иную вселенную, в иные пределы, в рай всех влюбленных, к несказанным восторгам, о которых она прежде не ведала.

Но вот последнее эхо оргазма угасло. Кандида блаженно потянулась всем телом. Голова кружилась от счастья, и тщетно подбирала она слова для описания своих чувств. Отказавшись от непосильной задачи, она легонько коснулась лица любимого подушечками пальцев. Глаза ее казались неестественно огромными на раскрасневшемся лице, губы дрожали.