Книга Сокровища Валькирии. Птичий путь - Сергей Алексеев

Скорее всего, Оскол опирался на эту смутную информацию, добытую личной разведкой, и полагал, что альтернатива нефти, газа и угля была давно найдена и технология где-то до поры до времени хранилась. Но каким образом она попала в Поднебесную, не объяснялось, к записке прилагались не менее смутные фотографии, сделанные скрытой камерой либо мобильником будто бы в секретной лаборатории – какие-то вогнутые круглые экраны или зеркала, обращенные вверх, блестящие конусы, пирамиды, переплетение труб, резервуары и призрачные фигурки людей в белых халатах. Возможно, скрытный, себе на уме, Церковер обладал еще какой-то информацией, которую держал, как фокусник, в рукаве, и считал, что изложенного достаточно, дабы заинтересовать кого-либо из Братьев Холиков.

Прагматичному Сторчаку же показалось, что этого мало или необходима экспертиза, свежий взгляд третьего лица, и такой человек у него был, но отдавать в чужие руки записку – значит самому организовать утечку. И можно представить себе, что произойдет, если в нефтегазовом комплексе узнают о ее существовании. Смотрящий не сомневался: ироды зарежут этого еще не родившегося младенца и уже не руку укусят – заложат фугас такой мощности в тротиловом эквиваленте, что не спасет «мерседес» даже в танковой броне. Судя по тому, с какой стремительностью росли цены на нефтепродукты, «голодные» только входили во вкус и приближаться к их корыту накануне выборов было опасно даже Братьям Холикам.

С такими невеселыми мыслями и подспудными сомнениями он и отправился к премьеру, который незадолго до этого публично призывал нефтяников снизить цены на заправках и грозил штрафами. А те, судя по Чингизу Алпатову, вообще потеряли страх, кивали и повышали цены, бросая вызов Братьям Холикам. Это и вселяло мерцающую надежду: предложить премьеру новый идеологический рычаг давления на «голодных» и алчных. Пусть они услышат об альтернативном топливе, пусть засуетятся, когда узнают, что правительство выделяет на исследовательские работы какие-то деньги. И это не кукурузное или соевое масло, не ослиная моча – загадочные нанотехнологии, сконцентрированная каким-то образом солнечная энергия, которую китайцы пытаются извлечь из воздуха, а значит, на Западе уже знают и об этом говорят. Косвенная, тщательно скрываемая дезинформация всегда работает продуктивнее, чем декларации и заявления.

Премьер выслушал его внимательно, по крайней мере внешне сарказма никак не проявлял, и создалось впечатление, что Сторчак не первый, от кого он слышит о топливе, гении и китайцах. Хорошо это или плохо, по его виду определить было невозможно – младший Брат Холик умел скрывать чувства, но обещал ознакомиться с запиской в самый короткий срок и потом доложить старшему. Смотрящему он не мог отказать.

Сторчак не рассчитывал на скорый результат, зная внутреннюю кремлевскую кухню бесконечных согласований, консультаций и дипломатических выкрутасов. Во власти начинался очередной застой, даже первые лица не хотели принимать решений единолично, прикрываясь командной работой, но тем самым прикрывая свою слабость. И нефтегазовые молодые и «голодные» переярки это чуяли, скалились и щелкали клыками, как Чингиз. Вряд ли Братья Холики рискнут их попугать в преддверии выборов. Чего доброго, и сами испугаются новых, неизведанных технологий и грандиозности революционных перемен. Худо-бедно сырьевая экономика наполняет бюджет, а тут одна кофейная гуща…

Даже для искушенного Сторчака реакция Братьев была неожиданной и поразительно скорой. Это укрепило догадку, что Холики уже получали откуда-то информацию о китайских инновациях в области энергетики и знали об их российском происхождении. Совещание хоть и проходило в закрытом, кулуарном режиме загородной резиденции, но на него были приглашены Церковер и эксперт – тот самый, которому Смотрящий хотел показать записку. А то, как выслушивали их доклады и принимали решения, напомнило Сторчаку благодатное начало девяностых, когда еще не существовало вялотекущих аппаратных посиделок с зевотой до судороги в челюстях. Братья Холики внесли свои поправки в проект и вместо романтической, заимствованной у музыкальных шоу, фабрики гениев уже был инновационный научно-производственный технопарк Осколково. Причем он охватывал своей деятельностью широкий круг вопросов нанотехнологий, от быта до космоса, в которых можно было спрятать основную задачу – работу над альтернативным топливом. И делать это предлагалось как в добрые старые времена: никто, кроме руководства, не должен был знать, о каком конечном продукте идет речь. То есть как в анекдоте – что ни начни собирать на советском заводе, в конечном итоге всё танк получается.

После совещания Сторчак не выдержал и спросил:

– Признайтесь честно, вы побывали у Братьев без меня?

У Оскола на щеках играл розовый стариковский румянец и глаза были как у святого – пречестнейшие.

– Последний да будет первым! – повторил он, как мантру, уклоняясь от прямого ответа.

И Филин, со своим толстым, обшарпанным «ядерным чемоданчиком» ожидавший шефа, согласно покивал, тараща круглые, немигающие глаза.

Смотрящего провести было трудно.

– И что же такое вы им рассказали? Чего не знаю я?

Они разговаривали, как двое глухих.

– Миша, я вас умоляю! Ищите гения!

– Наверное, это у вас лучше получится. – Смотрящий глянул на Филина. – С такими-то профессионалами…

– У моей службы своя задача, – перебил его Оскол. – Она занимается аналитической работой. А потом, это старые, заслуженные люди, пенсионеры. Тут же нужны быстрые ноги и зоркие очи. Привлеките Корсакова – он засиделся у вас в охране, а я вижу в нем потенциал.

Начальник личной разведки опять отстраненно покивал, словно налагая визу на решение шефа.

Открывали технопарк так же поспешно, как и принимали решение на совещании, с широкой рекламной помпой, при большом стечении прессы, которая снимала и писала что прикажут, но, будучи в душе свободной, исподволь и сразу же окрестила Осколково Кукурузой – вероятно, по аналогии с хрущевским кукурузным проектом, либо оттого, что на вспаханных нивах пробивались дружные всходы этого чудодейственного растения. Приглашенные иностранные журналисты конечно же порезвились на эту тему, снимая пустые глазницы окон институтских корпусов на фоне зеленеющих полей. Свои борзописцы поиронизировали насчет попкорна, но ни один их шпионский глаз не узрел, ради чего все затеяно. Те и другие одинаково посчитали – Братья Холики обеспечивают себе славу поборников передовых научных достижений и хотят остаться на второй срок.

Как прикрытие годилось и это…

3

На миг, словно крупная гибнущая рыба, блеснула чешуйчатым боком мысль, что так не должно быть, все получается как-то уж слишком просто, слишком достижимо, но рассудок уже не повиновался, ибо она произнесла то, что и должна была произнести в этом случае. И сопротивляться ее слову – впрочем, как и руке – стало бы преступлением.

Изумрудные глаза Белой Ящерицы светились в полумраке точно так же, как тогда, в подвальном окне флигеля музея Забытых Вещей…

Сколот вложил пальцы в венец, отделил первую прядку и неумело коснулся ее зубьями гребня. Волосы Роксаны словно озолотились и рассыпались по обнаженной спине, источая желтый свет. Далее все было как в дорожной дреме, когда явь смешивается со сном и их уже не различить. Блестящая чешуя разума еще мерцала в зеленой и глубокой морской воде, напоминая о вороватой скоротечности этого мгновения, когда все надо делать с оглядкой, прислушиваясь к внешнему миру, но призрачный свет от волос и осязаемая, золотистая и отчего-то колкая кожа ее тела вселяли ощущение вечности.