Книга Серафим и его братва: Аморальный триллер - Максим Павлов

К счастью, Шарик вовремя попрощался с Рейганом, глянул на то, что творилось в солярии, и мгновенно принял решение. В два прыжка перелетев к кварцевой ванне, он оторвал кореша от аппетитной девицы, выцарапал его из солярия, оттащил в дальний угол комнаты и, несмотря на отчаянное сопротивление, связал ему руки за спиной собственным ремнем.

— Никогда… — пропыхтел Шарик, взяв ситуацию под контроль. — Никогда, Маша, не позволяй ему прикасаться к себе.

Не желая оставаться связанным, Марик бился головой о пол и отчаянно дёргался.

— Что здесь вообще происходит? — с ужасом в глазах спросила Маша.

Не ответив, Шарик вынул дрожащей рукой сигарету, закурил и осмотрелся.

— В этом доме есть что-нибудь выпить? — наконец произнес он с наигранной непосредственностью.

— Принести? — предложила Маша.

— Я бы не отказался, — кивнул Шарик.

Полагая, что перед ней не просто бандит, а герой рыцарского романа, красиво вступившийся за честь и достоинство обнаженной женщины, Маша с радостью накинула на плечи полупрозрачный халат и сбегала за литровой бутылкой джина. Не подозревая, к каким последствиям может привести невинная просьба Шарика выпить, Маша вручила своему спасителю полный пузырь и чистый стакан.

— Спасибо, — сказала она, мило улыбнувшись. — Вы так добры! Если б не вы, этот маньяк, уж не знаю, что бы со мной сделал.

— Фигня, — скромно ответил Шарик, отшвырнув стакан. — Это я должен сказать спасибо, хозяюшка.

Он приложился к горлу бутылки, слегка сполоснул рот и… двумя-тремя глотками ополовинил ёмкость. Словно пил на жаре «кока-колу».

Маша невольно отшатнулась. Лицо Шарика быстро багровело. От благородства не осталось ни шиша.

Но тут очухался связанный Марик.

— Маша! — простонал он. — Ты что, ему дала?!

— Дала, — призналась девушка, не зная, куда ей теперь спрятаться и кого бояться.

— Что ты ему дала?!

— Джин.

— Этого нам только не хватало! — взвыл Марик. — Ты сумасшедшая! Ты представляешь, что тут сейчас будет?

Маша уже ничего не представляла и была готова расплакаться.

— Никогда, — прохрипел Марик. — Никогда не давай ему выпить!

Однако было слишком поздно.

— Из-за острова на стре-е-жень, да-а-а-а на-а-а просто-ор речно-ой волны-ы-ы-ы… — запел окосевший Шарик.

Потом он умолк, но лишь затем, чтобы добить литровый пузырь до дна, выбросил пустую бутылку в закрытое окно и под звон разбитого стекла страшным голосом заорал;

— Выплыва-а-а-али росписны-ы-ы-ые Стеньки Ра-а-а-а-азина челны-ы-ы-ы!

Бухой бандит сидел в центре комнаты, раскачивался не в такт исполняемой песне, и было в нем что-то, что заставило загорелое лицо Маши Типовашеевой побледнеть. Хотя, справедливости ради, Шарик и не помышлял домогаться ее прелестей.

— Я вызову охрану. — Маша нерешительно поплыла к двери.

— Бесполезно, — сказал Марик. — Охрана перебита. Мы в доме одни.

— Что же теперь делать?

— Для начала развяжи мне руки, шоколадка. Потом я скажу, что делать.

— Что-то не светит мне развязывать твои присоски, — возразила девушка. — С меня достаточно.

— Хорошо, — крикнул Марик. — Сидим, ждем Лысого.

Маша потерянно озиралась по сторонам и безуспешно искала решение. Ничего не приходило ей в голову, абсолютно.

— Возвращается Лысый, — вслух предположил Марик. — Застает нас в таком виде… Ты можешь прикинуть, что начнется?

— Боже, какой сюр! — поняла наконец Маша.

— Хуже, Маня. Нас всех закинут в один общий унитаз и спустят воду.

— И меня?

— Разумеется, тебя в первую очередь, конфетка.

— Мне так глючно! Так глючно! — ужаснулась девушка. — А что же делать?

— Еще раз для глупых куриц: развязывай руки — и я уведу отсюда этого бухого идиота.

— Думаешь, я тебе поверила?

— Думаю, у тебя нет других вариантов.

— Не хочу в унитаз! — По Машиной щеке скатилось несколько слезинок.

— Тогда развяжи меня, черт бы тебя оттрахал! — сорвался Марик. — Не реви, не буду я на тебя прыгать, ясно?! Я уже кончил по милости этого алконавта!

— Правда?

— Да! Развязывай руки, я сказал! Вот дуреха!

— Не обеща-а-айте деве й… й… йу-у-у-у-у… йу-у-уной, — пропел Шарик на мотив Стеньки Разина. — Любови ве-е-е-ечной на земле-е-е-е!

Пьяный преступник всё ближе подползал к Маше, в надежде получить очередную бутылку, не прибегая к насилию, задобрив, так сказать, женское сердце лирическими песнями и широтою души.

— Хозяюшка, в этом доме не найдется чего-нибудь выпить? А? Я был бы очень признателен. Ну? Я жду.

Отскочив от нализавшегося Шарика, Маша переметнулась к связанному Марику, решившись-таки освободить его руки от ремня.

— Давно бы так, — похвалил Марик. — Теперь идём!

— Куда?!

— К Серафиму.

— Да на хрен мне встало?! — удивилась Маша.

— Шар!!! — поторопил Марик, невзирая на ее возражения.

— А?!

— Живее сматываем!

— А я не понял… — Шарик неловко передернул затвор автомата. — В этом доме есть что-нибудь выпить или обязательно применять оружие?

Он разочарованно нажал на спусковой крючок. Загремела автоматная очередь. Марик схватился за голову: Маша Типовашеева упала без чувств к его ногам. А Шарик как ни в чем не бывало запел новую песню.

— Этого нам только не хватало! — Марик склонился над девушкой. — Ты знаешь, кого замочил, бодун кривой?!! Знаешь, что за это будет?

— У приро-о-о-оды нет плохой пого-о-о-оды, — ответил кривой Шарик.

Однако, покрутив и так и сяк тело мисс края, Марик не нашел в нем ни одного пулевого отверстия.

— Ка-а-аждая пого-о-ода бла-а-агодать…

— Засохни! — закричал Марик. — Что ты с ней сделал?! Что мы повезем Серафиму?!

К счастью, все пули из автомата Шарика ушли в потолок, не задев Машу Типовашееву. Мисс края просто не выдержала нервного напряжения и лишилась чувств от испуга. В принципе ее можно понять.

Мешкать было уже невозможно. Взвалив красавицу на спину, Марик схватил Шарика за волосы и потащил обоих к выходу.

— В конце концов, мы пьем или не пьем?! — удивлялся по дороге Шарик, цепляя все и вся на своём пути.

Недаром его прозвали Шаровой Молнией (Шарик — лишь сокращенный вариант полной клички): пока приятель волок его по длинным коридорам бляхинских владений, Шарику удалось устроить что-то вроде землетрясения: светильники, комоды, зеркала в скульптурных рамах — все летело на пол от его прикосновений. То ли он не допил, то ли перепил — один бес разберет.