Книга Алмазная принцесса - Наталья Александрова

– И то верно! – спохватилась Татьяна Степановна. – Простите, что время отнимаю…

Прошла примерно неделя, как Татьяна Степановна у племянницы поселилась. Помогала ей по хозяйству, как могла, да много ли двум женщинам надо?

Танюшки вечно дома нету, работала она продавцом в цветочном магазине, «Виолетта» называется. Работа сменная, по двенадцать часов, выходной скользящий. Платили мало, да еще начальница такая стерва, каких поискать. Но хорошую работу в наше время человеку без образования никто не гарантирует, как бы и такую не потерять. Танюша уставала очень, но не жаловалась. Ее другое волновало, все обиду свою забыть не могла, на мужа-то. Еще на работе как-то отвлекалась, а дома прямо сама не своя. У нее, Татьяны Степановны, душа изболелась, на племянницу глядючи. Уж так девка маялась, просто жуть брала. Похудела, с лица спала, одни глаза остались.

Уж Татьяна Степановна ей говорила, чтобы выбросила из головы мужика своего непутевого. Мало ли что в жизни бывает? Ну бросил, хорошо еще, что детей нету. Она женщина молодая, привлекательная, проживет как-нибудь и одна. А потом, даст бог, встретит свою половинку. Ничего не помогало.

«Уж это точно, – подумала я, – когда муж бросит, к разумным словам никто не прислушивается…»

Я тут же себя одернула – не дело это думать о личном, когда на работе находишься. В конце концов, у меня-то все не так плохо – есть Бонни, и дядя Вася вполне приличный человек, когда не болеет, и работа частного детектива мне нравится…

Мои размышления были прерваны жутким грохотом, раздавшимся за стеной. Не иначе Бонни что-то уронил на пол.

– Не обращайте внимания, – сказала я насторожившейся посетительнице, – продолжайте. Вы говорили, племянница ваша пропала? Как это случилось?

– Так вот как раз к этому веду! – воскликнула Татьяна Степановна, но слова ее потонули в еще более сильном шуме. В соседней комнате что-то упало и покатилось по полу, а еще был слышен звон, как будто что-то разбилось.

Я вскочила и, с трудом сохраняя на лице любезную улыбку, вышла из комнаты.

Бонни, разумеется, постарался. Он опрокинул старинный комод и своротил с подоконника цветочный горшок и хрустальную вазу, подаренную когда-то родственниками Василию Макаровичу с женой на двадцать лет свадьбы. Дядя Вася прятал ее за занавеской, потому что, как признался мне в доверительной беседе, хрусталь этот он терпеть не мог. Ну что ж, теперь вопрос снимается. Насчет цветка тоже: в горшке давно уже чахнул кактус «Царица ночи». У покойной жены он рос хорошо, и даже цвел каждый год, а теперь и я не могла ничего с цветком сделать, очевидно, он тосковал по хозяйке.

– Чудовище! – сказала я. – И как только ты умудрился опрокинуть такой тяжеленный комодище?

Бонни удовлетворенно рыкнул, и я тут же поняла, как ему это удалось. Каким-то образом он сообразил, что одна ножка у комода имеет небольшую трещину. И мой бегемот старательно пинал и пинал несчастную ножку, пока она не подломилась, а ему оставалось только вовремя отскочить в сторонку, чтобы комод не задел его, обрушиваясь на пол.

Пока я ужасалась беспорядку, эта скотина открыла лапой дверь и выскочила в коридор.

– Бонни, стой! – крикнула я, спохватившись, и кинулась за ним вслед, но было уже поздно.

Одним махом преодолев малогабаритную прихожую, Бонни ворвался в комнату, где дядя Вася терпеливо ждал меня в обществе Татьяны Степановны.

Обычно люди реагируют на появление моей собаки неадекватно. Говоря проще, они пугаются и застывают на месте, как древнеримские мраморные изваяния. Такие же неподвижные и такие же бледные. Бонни производит очень сильное впечатление на неподготовленного человека. Глядя на его распахнутую слюнявую пасть размером с дорожный саквояж, никому не приходит в голову даже кричать «Караул!» и «Помогите!».

Татьяна Степановна же с виду осталась совершенно спокойной. А скорей всего просто не испугалась. Она поглядела на Бонни и улыбнулась:

– Хорош! Ест, наверное, много…

– Уж это точно, – я облегченно перевела дух, – прокормить его трудновато.

Бонни по-хозяйски разлегся на полу, и в комнате сразу же стало тесно. Однако я поняла, что не стоит и пытаться выдворить его за порог, только время зря потеряю.

После явления Бонни дядя Вася приободрился и решил взять инициативу в свои руки.

– Ну давайте уж закончим с вами! – не слишком вежливо обратился он к Татьяне Степановне.

Оправданием такого обращения можно было считать только его плохое самочувствие. И верно: как-то он побледнел, на лбу выступила испарина, так что я забеспокоилась, не подскочила ли снова у моего напарника температура.

– Когда конкретно пропала племянница ваша? – строго спросил дядя Вася.

Посетительница не смутилась и довольно толково отвечала, что Таня пропала три дня назад. То есть вечером не вернулась с работы. Она, Татьяна Степановна, ждала-ждала ее с ужином, а после стала звонить. В магазине трубку никто не брал – все ушли уже и на сигнализацию помещение поставили, а мобильник Танечкин оказался выключенным. Татьяна Степановна забеспокоилась, но поначалу воли страхам своим не давала – мало ли что произошло. Ну встретила кого-то Танюша по дороге, заболталась, а мобильник просто разрядился, он у нее старый, давно менять нужно…

Однако после двенадцати уже места себе не находила, металась по квартире как раненый зверь, капли сердечные пила, на телефон смотрела с ненавистью, как на врага заклятого.

– Как ночь провела – не помню. – Татьяна Степановна достала из многострадальной сумки скомканный носовой платок в вышитых розочках и промокнула глаза. – Глаз, конечно, ни на минуту не сомкнула, а как в забытье находилась. Рано утром еле дождалась, когда в магазине кто-то появится. Да еще сразу нарвалась на начальницу. Та и разговаривать со мной не стала, сразу отрубила – Окуневой, говорит, Татьяны сегодня на работе нету, не ее смена, так что не звоните понапрасну, не занимайте телефон, он мне для дела нужен. Только и удалось выяснить, что вчера Таня на работе была. А когда ушла, куда потом делась…

Голос ее предательски дрогнул. Она машинально протянула руку и погладила Бонни по голове. Он придвинулся ближе с намерением положить свою головищу на колени посетительнице.

– Вы, может, чаю хотите? – вскочила я с места.

Не подумайте, что я ревную свою собаку, просто тесное общение с Бонни чревато для малознакомых людей самыми непредсказуемыми последствиями.

Татьяна Степановна согласилась на чай, я помчалась на кухню и по дороге вспомнила, что к чаю-то подать мне совершенно нечего: что не съел дядя Вася, то докушал Бонни. И теперь буфет у нас пустой – ни печенья, ни конфет, ни простых сухарей нету. Ох, верно говорят: «Больной – аппетит тройной!»

Назло дяде Васе я достала из буфета чашку из самого его любимого парадного сервиза, наполнила сахарницу кусковым сахаром и лимон нарезанный положила. Ладно, в конце концов, тетя не чаи к нам распивать пришла!