Книга Потерянные души - Майкл Коллинз

Хелен, жена Эрла, сказала:

— Чему мы обязаны этим удовольствием?

В здешних местах люди так не выражаются. Я сразу же вспомнил, что она работала уборщицей в мотеле номер шесть, где Джанин жила первые дни, когда ушла от меня. Еще одно неприятное совпадение.

— Я хотел бы поговорить с Кайлом, только и всего, мэм.

— У Кайла какие-то неприятности?

— Нет… нет, мэм, никаких.

Кайл переставил ноги. Он был крупным, как его отец, но более худощавым. Он поднял голову от домашнего задания. И вот тут я увидел, что правая сторона его лица опухла, а глаз весь в сеточках красных прожилок.

Эрл перехватил мой взгляд:

— Ему здорово вдарили сегодня на тренировке.

Кайл ответил в тон:

— Вы бы посмотрели на того парня.

Когда он попытался улыбнуться, глаз заслезился. Мне было ясно, что ударил его Эрл. Эрл дрался с собственными демонами. Успехи сына только высвечивали его неудачи. Об их схватках по округе ходили легенды.

Меня охватила жалость к Кайлу, едва я увидел, как он сидит за столом, сосредоточившись на домашнем задании. Он выглядел туповатым, словно умственные занятия не были его сильной стороной. Я следил за ним последние два года и восхищался, наблюдая, как он превращается в ведущего игрока. На некоторые матчи брал Эдди. Я выкрикивал имя Кайла Джонсона, пока у меня не садился голос, но в этом доме, на этой кухне ничто не указывало на талант этого парня, на то, что в один прекрасный день он подпишет контракт с какой-нибудь командой НФЛ и сможет зарабатывать по миллиону в год. Сидя здесь, он был просто одним из тех неправдоподобно красивых ребят, которые появляются из навозных куч городков вроде нашего, одним из парней, обреченных на поспешный брак, кучу детишек и стремительное падение в возрасте тридцати с небольшим.

Хелен повернулась к плите:

— Может, выпьете чашечку кофе? Я как раз кофейник поставила.

— Отлично.

Она была относительно молода, чтобы иметь почти восемнадцатилетнего сына. И все еще сохраняла свою школьную фигуру, разве стала пошире в бедрах, да еще у глаз Хелен залегли морщины. Но духом она посуровела. Она обрела религию, вот как определили бы некоторые, нашла Иисуса Христа. Я увидел над плитой вышитую молитву благодарения. Но нигде не было видно ни цветов школьной команды, ни трофеев. Думается, Хелен видела, как Эрл промахивался во всем, и оттого удачи Кайла выглядели еще более ненадежными. Стоило просто взглянуть на Эрла, чтобы понять, куда можно скатиться по склону успеха. Думается, даже младшие дети это понимали. Это висело в воздухе. Хелен предложила:

— Почему бы вам не пойти в гостиную, Кайл, а я принесу туда кофе.

Она говорила так, будто еще был девятнадцатый век.

Эрл воззрился на Кайла, видимо намереваясь пойти за нами, но я сказал:

— Мне хотелось бы поговорить с Кайлом наедине.

Я услышал, как Хелен резко выговаривала младшим:

— Занимайтесь своим делом, слышите? — Я услышал звук шлепка, и девочка вскрикнула.

Через несколько секунд я удостоверился: Кайл Джонсон знал, что сбил ребенка. Он сразу же сам сказал мне это. Я его даже не спрашивал. Он утер нос тыльной стороной ладони и прокашлялся.

При всей своей популярности он был вежлив и почтителен. Нет, он не выглядел обычным зарвавшимся юнцом. Слава сама пришла к нему, и он не позволил, чтобы она ударила ему в голову. Может быть, Кайла тоже переполняла устрашающая религиозность его матери. Я догадывался, что до моего прихода произошла страшная стычка, но, как всегда, Эрл настоял на своем.

Я сказал:

— Все это не для протокола. Я уважаю тебя за то, что ты не уклонился от правды, за твою честность. — Слова находились не без труда. — Послушай, я заехал, просто чтобы проверить, в порядке ли ты, понимаешь? — Я попытался принять дешевый религиозный тон. — Это между тобой и Богом, Кайл.

Он стоял у окна. Рама постукивала под ветром. Снаружи — черный мрак. Мне не было видно его лица.

Кайл не обернулся ко мне, но он сказал тихо:

— В пикапе были и другие.

Я почувствовал дрожь. И не сразу взял себя в руки. Я сказал без всякого выражения:

— Кто?

— Моя подружка… И Бобби Холлард с подружкой. — Он в первый раз обернулся ко мне. — Мы ничего такого не делали, просто хорошо проводили время, совсем не пьяные и ничего такого… — Он покосился на дверь, и его голос понизился до шепота: — Она не знает, что я пью.

Он замолчал.

Я подошел вплотную к нему:

— Что произошло, Кайл?

— Нам было весело, и только… Сворачивали туда-сюда, сшибали мешки с листьями. Бобби все время подначивал меня дать газу, и я давал… А тут вдруг что-то застучало. Я подумал, может, там грабли лежали или еще что.

— Ты остановился?

Кайл помотал головой.

— Так откуда ты знаешь, что сбил девочку?

Он понизил голос:

— После того как я подвез Бобби и его подружку, я вернулся.

Подошва Кайла заерзала по полу.

— Со мной была Черил. — Он пошарил в кармане и вытащил брелок. — У меня брелок с фонариком. — Кайл посветил на меня. Узенький лучик уперся мне в лицо. — Она просто лежала там… Будто спала.

Передо мной поплыли желтые пятна.

— Ты не проверил, была ли она жива?

Он зажмурил глаза:

— Она была мертвая.

В тот момент я мог думать только о том, что Черил Карпентер известно все. Знает ли об этом мэр? Пожалуй, нет. Откуда бы? Я хотел позвонить ему, но пока все это крутилось у меня в голове, Кайл шептал:

— Все случилось из-за того, что мы с Черил задумали, из-за того, что мы грешили.

— Грешили… Как грешили?

— Блудили. — Кайл шагнул ко мне, подавляя своим ростом. Он прикоснулся ко мне могучей ладонью. Я почувствовал, что весь напрягся. — От возмездия за грех не уйти — так говорит моя мать.

Нелепость услышанного, эти слова — «блудили», «возмездие за грех», — все это усилило ощущение нереальности происходящего.

— Ты хочешь сказать, что твоя подружка беременна?

Кайл смотрел на кухонную дверь. Я различил под ней тень от ног.

— Получается, что я сшиб девочку… потому что был с Черил, позволял ей ввести меня во грех. Вот почему, говорит мать, девочка оказалась на дороге передо мной.

Я повысил голос:

— Послушай меня, Кайл: никакого отношения это ни к чему не имеет. Никакого. — Я смотрел на черноту под его глазом, след от удара.

Кайл понурил голову:

— Я не знаю…

Наступила мертвая тишина. Он стоял неподвижно и не отрывал глаз от двери.