Книга Злой среди чужих - Олег Филимонов

Уже после ужина, когда канадцы собирались отдыхать, а мы с Умбой – на разведку, Анри вдруг спросил:

– Серж, ты ведь воевал?

– Воевал, – не стал отнекиваться я. Тем более что повоевать в жизни пришлось действительно немало. Тем или иным образом… – А ты? – для приличия и чтобы сильно не распространяться на тему собственных похождений, поинтересовался я.

– Только присутствовал. В Заливе. – Он усмехнулся. – Ну и пару раз пострелял…

Мы ненадолго замолчали.

– А где служил? – продолжил расспрашивать он.

– Иностранный легион. Вива Франция! – отозвался я и уточнил: – Второй парашютный полк. – Не стал, правда, упоминать предыдущее место службы. Ни к чему. Да и быльем поросло…

Анри почему-то обрадовался:

– Здорово! – И тут же пояснил свое внезапное оживление: – Я ведь тоже в парашютистах служил. – И неожиданно гаркнул: – Джеронимо!

Успевший закемарить Жан аж подпрыгнул.

Понятно, канадец собрата-десантника встретил. И ясно, на что своим возгласом намекает. Вообще-то, Джеронимо – это индейский вождь, когда-то хорошенько насовавший америкосам (за что его гноили в тюрьме и резервации), а потом его имя почему-то превратилось в боевой клич штатовской десантуры, про которую разговор отдельный.

История славных войск гласит: когда офицерам десантных подразделений окончательно надоело слушать от пинком провожаемых в свободный полет бойцов вопль ужаса, в чью-то гениальную голову пришла идея заменить непристойный, панический ор на отважный боевой клич – для всех одинаковый. И почему-то для этого выбрали имя бедняги Джеронимо. Тайна сия велика есть! Небось, теперь каждый раз, когда из самолета вываливается очередной американский десантник, тот в гробу переворачивается.

К слову сказать, парашютные войска в США рождались сложно. Достаточно упомянуть только то, что смелые и сообразительные американские парни из «крылатой пехоты» никак не могли взять в толк: на хрена вообще надо выпрыгивать из совершенно исправного самолета? Даже со специальным боевым кличем…

Я отвлекся, но, судя по возгласу Анри, и канадские парашютисты клич подцепили. А про русские кличи в другой раз. Хотя что про них говорить, с ними и так все понятно – и в какой тональности исполняются и как откликается эхо… «Он грешниц любил, а они – его, и грешником был он сам. Но где ж ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант?»[18]

– И как в Легионе? Про него многое рассказывают… – не унимался Анри, живо заинтересовавшись житьем-бытьем французских, называя вещи своими именами, наемников.

Во, мужской базар пошел – «бойцы вспоминают минувшие дни». Но это нормально, а уж после всех наших недавних приключений… Хоть такая разрядка нужна, если уж выпить нельзя. Вообще-то, мы тут все молчуны подобрались. Из Умбы так просто слова не вытянешь, Жан тоже то ли молчалив, то ли в разговоры старших не лезет. И с Анри мы чуть ли не в первый раз не по делу общаемся.

– Помойка, если честно, – припечатал Легион я. – Но у меня не было выбора. – И неохотно добавил: – Правда, у многих других тоже… Хотя натаскивают там неплохо. – Подумав, я решил еще немного шокировать канадца, сейчас это полезно будет и в тему: – Традиции там интересные: во втором парашютном, например, темнокожих легионеров вообще нет: ни негров, ни арабов – еще с послевоенных времен повелось. Тогда больше половины полка немцы были, многие из войск СС, вот и навели свои порядки. Как тебе?

После моих высказываний выпытывать про Легион что-то еще Анри, видимо, расхотелось. Так что тема армейских воспоминаний неожиданно быстро себя исчерпала, но Анри тут же переключился на другую:

– Серж, а что ты потом делать собираешься?

– Потом – это когда?

– Когда все это закончится, и мы отсюда выберемся. Ты ведь работу потерял.

Ну, конечно, то, что я фирмы лишился, вместе со всем «нажитым непосильным трудом», можно и так назвать…

– Не знаю, Анри, толком еще не думал. Может, уеду куда…

– Охотником не останешься?

– Скорее всего, нет. Не люблю заново все начинать. Что-то новое искать буду. Может, попутешествую.

– А поехали с нами! – неожиданно предложил Анри.

– В Канаду, что ли?

– Да. В гости тебя приглашаю. Поживешь у нас дома. Знаешь, какая у нас, на Юконе, охота!

– Слышал, что медведей как грязи, – вставил я.

– Вот! Устроиться помогу, – продолжал гнуть свою линию Анри. – Может, фирму туристическую откроешь. У меня небольшая компания – охотничьи луки делаем, и большинство покупателей – твои потенциальные клиенты.

– Спасибо, Анри! – улыбнулся я. – Но сразу не отвечу, надо подумать.

– Конечно, подумай, но помни: я приглашаю, и расходы с меня, – добавил он.

Тут я сильно удивился – такие предложения от представителя «западной цивилизации» услышишь не часто, не принято это у них. Чего это Анри так ко мне проникся? Хотя, если подумать, я их семейство из серьезной задницы вытащил. Ну пока еще окончательно не вытащил, но шансы на это хорошие.

– Заманчивое предложение, серьезно еще обсудим. А сейчас нам пора, – свернул разговор я и завершил его небольшим инструктажем: – До границы километров семь, а двигаться мы будем скрытно, так что раньше, чем через четыре-пять часов не ждите. Здесь вряд ли что-нибудь случиться может, но все равно подежурьте. Будем возвращаться, свяжусь и фонариком мигну, – я показал как. – Пошли, Умба.

– Ни пуха!

– К черту!

Подхватив винтовку, я забрал из машины ноктовизор, и мы нырнули в заросли.

* * *

Вечером следующего дня мы готовились пересекать границу. В прицепе, в дополнение к уже имевшимся там трофеям, лежали две пары вожделенных канадцами бивней и шкура случайно подвернувшегося жирафа – не повезло ему, а нам, наоборот, повезло. Охота явно удалась. А ночная разведка засад, секретов и кордонов не выявила. Но на всякий случай днем я посылал Умбу в деревню, там подтвердили, что посторонних в ближайших окрестностях нет, а застав или постов на этом участке никогда и не водилось, ни с этой, ни с той стороны – проезжай, проходи кто хочет, «граница на замке» – понятие не из этой реальности.

Вернувшись с этими обнадеживающими сведениями, Умба привел с собой толпу африканцев, и они, как муравьи, облепили туши убитых нами животных. В деревню потянулась цепочка нагруженных огромными кусками мяса носильщиков. Им навстречу двигалась такая же цепочка уже освободившихся от ноши и спешивших за новой порцией добычи людей. Тут, похоже, не одна деревня собралась, а все окрестные. Но так всегда и бывает – слухи о том, что где-то чем-то можно поживиться, разносятся моментально. Зато мы могли не беспокоиться о том, что сюда неожиданно пожалуют незваные гости, – нас сразу предупредят. Но двинемся все равно только ночью и без фар пойдем, с ноктовизором – береженого Бог бережет!