Книга Поднять "Титаник"! - Дирк Касслер

— Только не я, верьте слову, — сказала Дана. — Я с юношеских лет заказываю у Жака Пиннэ.

Эшли Флеминг вопросительно подняла бровь.

— Жак Пиннэ? Даже не слышала о таком.

— Он известен как Ж. К. Пенни. — Дана мягко улыбнулась. — У него в следующем месяце распродажа. Если мы пойдем туда вместе, то уж наверняка не будем выглядеть двойняшками.

При этих словах Эшли Флеминг изобразила на лице презрительную гримасу. Президент тактично прокашлялся. Сигрем поспешил взять жену под руку и отвести ее подальше.

— Очень было нужно? — спросил он.

— Не могла перебороть себя, извини. Ненавижу подобного рода женщин. — Она сощурилась и негромко сказала: — Ты знаешь, что сказал мне Президент? Не поверишь! Он назначил мне свидание. Президент Соединенных Штатов Америки назначил мне свидание.

— Что ж… Уоррен Хардинг и Джон Кеннеди тоже были по этой части. По-человечески понять можно…

— Президент — развратник… Ужас.

— Пусть так, пусть ужас. Но как насчет свидания? Пойдешь?

— Перестань, ради Бога.

— У вас настоящее сражение, — раздалось рядом с ними.

Слова принадлежали невысокому рыжеволосому человеку в голубом блейзере. Голос показался Сигрему знакомым, однако бородатое лицо ничего не говорило — памятью на лица Сигрем не отличался.

— Могу я узнать, кому из нас вы сочувствуете? — поинтересовался Сигрем.

— Несколько зная феминистские взгляды вашей жены, я почту за честь объединиться с вами, сэр.

— Вы знакомы с Даной?

— Некоторым образом. Я ее босс.

Сигрем удивленно посмотрел на собеседника.

— Стало быть, вы…

— Адмирал Джеймс Сэндекер, — пришла на помощь Дана. — Директор Национального агентства надводных и подводных коммуникаций. Адмирал, а это мой благоверный, Джен.

— Рад познакомиться, адмирал. — Сигрем протянул ему руку. — Я давно хотел поблагодарить вас за ту маленькую услугу, если помните…

Дана удивленно посмотрела на мужа.

— Вы уже знакомы?

Сэндекер утвердительно кивнул.

— Разговаривали с вашим мужем по телефону. Хотя прежде не встречались.

— Надо же! Успели сговориться за моей спиной. С чего бы это вдруг?

Сигрем перехватил взгляд Сэндекера и сказал:

— Мне однажды понадобилась некоторая информация и пришлось потревожить адмирала. Всего-навсего… Сэндекер похлопал Дану по руке и сказал:

— Почему бы вам не сделать приятное старику, Дана? Принесите нам по стаканчику скотча, если вас не затруднит. С водой, разумеется.

Она секунду поколебалась, затем поцеловала Сэндекера в щеку и решительно направилась через толпу к стойке бара.

Сигрем лишь головой покачал от изумления.

— Вы умеете обращаться с женщинами. Подход знаете… Вот если бы я попросил ее о стаканчике виски, она бы мне прилюдно в лицо плюнула, будьте уверены.

— Я ей плачу жалование, — просто ответил Сэндекер. — Вы ей не платите.

Они прошли на балкон. Сигрем закурил сигарету в то время, как Сэндекер забавно раскуривал свою сигару сорта «Черчилль». Они молча продвинулись в безлюдный угол огромного балкона.

— Какие-нибудь известия от «Фёрст Аттемпт»? — спросил Сигрем.

— В тринадцать ноль-ноль по вашингтонскому времени судно прибыло на нашу военно-морскую базу в Клайде в Шотландии.

— Восемь часов тому назад. Почему я не информирован?

— Вы сами распорядились, — мягко парировал Сэндекер, — чтобы никакой информации до тех пор, пока ваш агент не возвратится на родную землю.

— Ну, и?

— Мне позвонил один из старых друзей. Буквально полчаса назад. Требовал объяснений, почему капитан судна действовал самовольно, без согласования с береговой службой.

— Значит, что-то произошло, — высказал предположение Сигрем. — Ваше судно должно было высадить моего агента в Осло. Не понимаю, зачем корабль потащился в Шотландию…

Сэндекер в упор посмотрел на Сигрема.

— Давайте договоримся, господин Сигрем. НУМА — это вам не подразделение ЦРУ или ФБР и не какая-нибудь шпионская контора, и я не намерен рисковать жизнью своих людей, чтобы кто-то мог с нашей помощью шпионить за русскими, это понятно? Мы занимаемся океанографическими исследованиями, постарайтесь, пожалуйста, запомнить. В следующий раз, когда захотите пошпионить за русскими, будьте любезны обращаться с предложением к военным морякам или к береговой охране. И не вынуждайте более Президента использовать мои корабли. Искренне хочу, чтобы вы зарубили это себе на носу, господин Сигрем.

— Искренне прошу меня простить, если доставил вам какие-нибудь неприятности, адмирал. Если что было не так, примите мои самые искренние извинения. Не имел в виду ничего дурного.

— Хотелось бы верить…

Произнеся эти слова, адмирал несколько сбавил тон.

— Но верьте на слово, — продолжил адмирал, — было бы куда лучше, если бы вы соблаговолили посвятить меня в ваши планы.

— Вы должны понять, — ответил Сигрем.

— Что ж…

— А что вы думаете относительно того, почему «Фёрст Аттемпт» не пришвартовался в Осло? — спросил Сигрем.

— Думаю, ваш агент по каким-то своим соображениям не захотел лететь из Осло самолетом гражданской авиалинии и предпочел воспользоваться военно-транспортным самолетом. А так как база атомных подлодок в Клайде — ближайшая, где есть аэродром, он и приказал капитану судна плыть в Шотландию вместо Норвегии.

— Дай-то Бог, чтобы вы оказались правы. Только там, где происходят отклонения от намеченного плана, появляются проблемы.

Сэндекер заметил остановившуюся около балконной двери Дану с порцией выпивки. Она глазами разыскивала их. Он помахал ей рукой, и она направилась к ним.

— Счастливый ты человек, Сигрем. У тебя понятливая жена, и красивая вдобавок.

Вдруг на пороге появился Мел Доннер. Он бесцеремонно промчался мимо Даны, подбежал к ним и заговорил:

— Двадцать минут назад причалило судно с Сидом Коплином на борту. Его тотчас же отправили в госпиталь Уолтер Рид.

— Почему в госпиталь?

— Он ранен, и ранен достаточно серьезно.

— Господи, — выдохнул Сигрем.

— Я на машине. Мы будем там минут через пятнадцать.

— Хорошо. Секунду обожди.

Сигрем попросил Сэндекера извиниться за него перед Президентом и проводить свою жену до дому. И Сигрем поспешил за Доннером к машине.

Глава 7

— Прошу прощения, но ему ввели снотворное, так что ни о каких посещениях пока и речи не может быть, — голос звучал вежливо, мягко, но за всем этим отчетливо слышалось сдержанное раздражение профессионального медика.