Книга В дебрях Индии - Луи Жаколио

— И всегда неожиданно; если это так, то нам незачем искать причин и беспокоиться о волнении Ауджали, мы будем знать, с кем имеем дело.

— Быть может, ты прав, но я слишком хорошо изучил нрав Ауджали, чтобы не заметить разницы в том, как он себя ведет, когда его беспокоят испарения людей, а когда — хищных животных. Так вот, чем больше я наблюдаю за слоном, тем больше прихожу к заключению, что не хищные животные беспокоят его в эту минуту, а люди…

— В таком случае да хранит Шива Боба Барнета! Весьма возможно, что они устроили ему засаду.

— Если ты так думаешь, Нариндра, то почему мы не спешим к нему на помощь? Я никогда не прощу себе, если оставлю его на произвол судьбы.

— Интересы целых миллионов индусов, которые ждут слова Сердара для своего освобождения и слепо верят в него, выше интересов друга, — мрачно отвечал маратх. — Когда Сердар увидит Раму-Модели, когда он узнает, зачем молодой франгис приехал из Европы, презрев море и англичан, чтобы говорить с ним, тогда Нариндра первый скажет Сердару: теперь идем спасать генерала!

— Луна скоро взойдет, и Рама-Модели, должно быть, уже недалеко.

— Добрые духи, которые заботятся о судьбе людей, внушили мне сейчас одну мысль, и я хочу привести ее в исполнение.

— Говори, Нариндра! Ты знаешь, я люблю слушать твои советы.

— Ауджали уже столько раз доказывал свою сметливость. Не пошлет ли его Сердар на поиски генерала?

Слова эти были настоящим лучом света.

— Как я не подумал об этом раньше! — воскликнул Сердар. — Такая экспедиция, конечно, ему вполне по силам, он столько раз совершал несравненно более удивительные дела.

Подозвав к себе слона, он указал ему на долину, погруженную в ночную тень, и сказал на тамильском языке, все оттенки которого были ему прекрасно знакомы:

— Audjali, ingue ро! Aya Barnett conda! (Ауджали, иди и приведи хозяина Барнета!)

Слон издал тихий возглас удовольствия, как бы желая показать, что он понял, и, несмотря на темноту, бросился вперед с такой быстротой, что лошадь даже галопом не могла бы его догнать.

В течение нескольких минут по шуму и треску кустарников, молодых пальм и бурао, которые колосс ломал на своем пути, можно было следить за направлением его хода по лощине. Два или три раза донеслось издали сердитое ворчание ягуаров и пантер, покой которых был нарушен проходившим мимо них гигантом. Мало-помалу все стихло и среди ночного мрака воцарилась прежняя тишина.

Трудно представить себе что-либо более величественное, чем первые часы ночи в джунглях Цейлона; в это время большие хищники из семейства кошачьих, которые весь день спокойно спят в глубине чащи, выходят из своих логовищ на поиски добычи для себя и своих детенышей. Медленно ползут они, затаив дыхание, чтобы захватить врасплох добычу, подбираясь к берлогам вепрей, к кустарникам, где прячутся олени, которые весь день бегали по лесу, а теперь ночью отдыхают и становятся легкой добычей плотоядных; тысячи шакалов, постоянных спутников ужасных хищников, за счет которых они питаются, оглашают воздух своим воем и тем невольно дают знать людям и животным, что им нужно быть настороже.

Нариндра зажег костер из сухого дерева, собранного молодым Сами в течение дня, что удерживало хищников, бродивших кругом, на почтительном отдалении от лагеря. Погруженный в свои мысли, Сердар сидел у костра вместе со своими товарищами и держал наготове карабин, как вдруг на опушке леса показались очертания какого-то человека.

— Кто там? — крикнул Сердар, прицеливаясь.

— Это я, Рама-Модели, — ответил вновь пришедший.

— В добрый час!

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Ты один?

— Нет! Но я оставил своего молодого спутника внизу, в Башне Раджей… было бы неосторожно вести его сюда. Я встретил, поднимаясь сюда, пять или шесть черных пантер, которые с ворчанием ползли по той дороге, где я шел. Не очень-то приятно иметь дело с этими животными, когда они голодны.

— Неужели ты не боялся за себя?

— Сердар забывает, что я заговорщик пантер, — с гордостью отвечал Рама-Модели.

— Верно, — сказал Сердар с улыбкой, которая показывала, что он не особенно верит этому.

— И затем, разве я не должен был прийти сюда!

— Ты мог бы в своем письме назначить мне место для свидания; я воспользовался бы ночной тьмой, чтобы спуститься на равнину.

— Ты, я вижу, не знаешь, что происходит.

— Что ты хочешь сказать?

— Английские власти Большой Земли дали знать правительству Цейлона о твоем прибытии сюда, и тхуги ищут тебя. Никто в точности не знает, где ты находишься, знают только, что ты скрываешься в лощинах Соманта-Кунта.

— Быть не может!

— Не имей я даже надобности представить тебе молодого франгиса, я все равно пришел бы.

— Благодарю тебя, Рама-Модели!

— Не друг ли ты наших братьев, не надежда ли старого Индостана!.. Какая неосторожность! Погасите костер!

— Он находится за пригорком и никто не может видеть его из Пуант-де-Галля.

— Гора кишит шпионами. Ты хочешь предупредить их о нашем присутствии?

— Пусть будет по-твоему! Нариндра, погаси!

— Он, кстати, больше и не понадобится, вы все пойдете со мной в Башню Раджей. Лучше и в то же время хуже места нельзя было выбрать; лучше потому, что оно забито черными пантерами — отсюда название озера — и ни один сингалец не рискнет идти сюда; хуже потому, что завтра гора будет оцеплена тремя батальонами сингальских сипаев и нам невозможно будет бежать; склоны здесь так круты, что им достаточно будет охранять только те долины, откуда можно подняться на гору и куда можно спуститься, и у вас будет отрезана всякая возможность к побегу.

— Что ты говоришь?

— То, что мне рассказал сам сиркар губернатора… сегодня вечером он нарочно поспешил ко мне, чтобы сказать об этом.

— А как насчет Башни Раджей? Дорого можно продать в ней свою жизнь?

— Нечего и думать о борьбе! Сегодня же ночью вы отправитесь в леса Анурадхапура, где никто не посмеет преследовать вас. Там такие ущелья, что два решительных человека могут остановить целую армию. Оттуда вы доберетесь до болот Тринкомали!..

— Этим самым путем мы пришли сюда.

— Дорога туда, следовательно, вам известна, и вы легко доберетесь до мыса Кумари на Большой Земле. Только там вы будете в безопасности среди наших. А когда назначен великий день?

— После нашего прибытия в Пондишери, я уже получил все необходимое от нашего корреспондента из Европы.

— Оставаться мне на Цейлоне, следовательно, бесполезно. Я последую за тобой и буду сражаться бок о бок с твоими.

— Итак, ты ничего не добился от бывших принцев этой страны?