Книга Черный вечер - Лоренсо Сильва

* * *

В одной из поэм Элиота, кажется, «Бернт Нортон», есть строки о едва слышной музыке и смеющихся детях, спрятавшихся в листве деревьев. Так вот, я, можно сказать, слышал эту музыку и видел этих детей. Правда, не в листве, а в доме, где когда-то жил. Так давно, что "я" уже воспринимается как постороннее «он».

Итак, обернувшись, он увидел жену. Вид у нее был весьма озадаченный.

— В нашем бывшем доме творится что-то странное. Соседи уверяют, будто слышали детский смех, причем смеется не один ребенок, а несколько.

Еще бы не странно, ведь он лично запер дом, после того как вывезли все вещи, да и детей в округе не так уж много.

— Пойду посмотрю, — заявила жена. У нее был ключ, который следовало передать новым хозяевам. А пока дом пустовал, она с удовольствием за ним приглядывала. Молодая женщина любила этот дом: в нем она была счастлива.

Он пытался ее отговорить, но, как ни старался, ничего не вышло. Нужно было доделать книжные полки, и он отпустил ее, сказав, что с нетерпением ждет рассказа о призрачном смехе. Жена ушла, и больше он никогда ее не видел.

Все это случилось утром; не дождавшись жены к обеду, он сел есть один. Наверное, к подруге зашла и заболталась. Конечно, они ведь оба молоды и, несмотря на брачные узы, позволяют друг другу проводить время как заблагорассудится. Настал вечер, время ужинать, а жены все еще нет. Покормив детей, он принялся обзванивать подруг, но ни одна из них не знала, где может быть его жена.

Она действительно заходила в дом и, как ожидалось, никого не нашла. Затем молодая женщина навестила одну из подруг, а к обеду, якобы соскучившись, вернулась в свой бывший дом. Все подруги — женщины замужние, хлопот полно... Хотя, подождите-ка, кажется, ее машина до сих пор стоит на подъездной аллее у дома. А где сама хозяйка? Наверное, зашла к кому-нибудь. Обзвонив еще нескольких подруг, он ничего нового не узнал. Если жена у подруги, то удивительно только, что она не звонит. А если что-то случилось с машиной и она не может приехать?

Оставив детей с няней, он поехал к своему бывшему дому.

Все так же, как в день, когда он, вывезя всю мебель, запер дверь. Ну, может, лужайка не такая опрятная, розовые кусты стоит подстричь, и на окнах пыль. А вообще такое впечатление, что в доме все еще живут. Стоя у подъездной дорожки, он внезапно почувствовал тоску. Тоску по молодости, по счастливым дням, когда будущее казалось светлым и беззаботным. Они с женой учились семейной жизни, с трудом притираясь друг к другу. Вообще-то дом был самый заурядный, ничего особенного. Одноэтажный, с плоской крышей, над крыльцом небольшой навес, справа раскидистый клен, слева — чахлая слива. Вчерашние студенты, они с женой были счастливы наконец-то получить что-то свое! Затем стало больше денег и больше проблем... Их первое семейное гнездо. Наивные, словно едва оперившиеся птенцы, они очень хотели быть счастливыми.

Дверь закрыта. Конечно, жена так дорожит этим домом и всем, что с ним связано, что никогда бы не оставила его открытым. Хорошо, что есть запасной ключ. Повернув его в замочной скважине, он вошел. Гулкое эхо разнесло звук шагов по пустым комнатам. Когда они с женой въехали, полы были в ужасном состоянии, но это не пугало, и новоиспеченные супруги самостоятельно их покрасили и покрыли лаком. А на День святого Валентина он преподнес жене деревянные шкафчики собственного изготовления.

Он нерешительно топтался в прихожей.

— Милая, ты здесь?

Тишина... Почему-то никакого ответа он и не ожидал. Кухня, гостиная — все как в день переезда, никаких признаков того, что жена здесь была. Надо спуститься в подвал. Вдруг она поскользнулась на ступеньках и упала? Набрав в легкие побольше воздуха, он решительно открыл дверь. Никого. Он проверил даже проданные вместе с домом стиральную машину и печь. Пришлось подниматься и осматривать стенные шкафы, спальни, маленькую ванную. Он уже собирался уходить, когда вспомнил про чердак. Почему-то по спине пробежал холодок страха.

Чепуха какая-то! Решив, что на чердак жена ни за что бы не полезла, он решительно повернулся к двери. Нет, проверять, так до конца, не то потом угрызения совести замучат. Встав на цыпочки, он с трудом дотянулся до кольца люка. У отпускной двери складная лестница в четыре ступени. Поднявшись на первую, он замер в нерешительности: какой-то странный звук, будто голуби воркуют. Вполне можно принять за смех, хотя больше похоже на хихиканье. Наверное, его-то люди и слышали.

Через секунду воцарилась тишина. Все ясно: на чердак залетела какая-то птица, а услышав его, испугалась и притихла. Жена, наверное, решила проверить, в чем дело, подвернула ногу и не может спуститься. В таком случае люк был бы открыт, но это пришло ему в голову позднее.

Он поднялся на верхнюю ступеньку — никого: ни жены, ни птиц, ни смеха; лишь изоляционный материал, паутина и мотки кабеля. Мерзко пахло плесенью, однако он, не поленившись, осмотрел все углы. Эх, перед тем, как влезать, нужно было проверить, есть ли следы. Впрочем, уже поздно: ползая под балками, он натоптал так, что никогда не узнает, был ли здесь кто-нибудь. Полная тишина, даже воркования не слышно. Стало слишком душно, и он спустился вниз.

Что же делать? Он расспросил соседей. Да, ее видели, кто-то с ней даже разговаривал. В одном люди были единодушны: молодая женщина приезжала одна. В отчаянии, прямо от соседей он стал обзванивать больницы, даже в полицию обратился. Никаких зацепок, и помочь никто не спешил. «Не волнуйтесь. Пара дней, и она вернется, вот увидите!»

Поблагодарив соседей, он пошел к пустому дому. Прислонившись к клену, он внезапно услышал какой-то звук. Быстрее на крыльцо! Тишина. А через секунду все повторилось, только гораздо отчетливее. Едва слышная музыка, далекая и одновременно близкая. Открывая дверь, он различил, как воркуют голуби, а потом раздался детский смех. Он вбежал в темную прихожую. Никого. Смех оборвался, наверное, ему это все пригрезилось.

С тех пор он частенько слышит призрачный смех, но страха нет, наоборот, какая-то сила тянет его к дому. Так тянет, что он снова купил этот дом и живет в нем с детьми, которые почти не помнят маму. У них свой ритм, свои друзья, а мама осталась в прошлом. Смех они не слышат.

Что же произошло? Сначала в полиции решили, что он убил жену. Однако тела так и не нашли, равно как и мотива: не существовало ни другой женщины, ни завещания, ни страховки. Супруги жили на диво дружно. В конце концов он был полностью оправдан.

Тем не менее он не успокаивается. Раз существуют «он» и "я", значит, у него раздвоение личности. В иной ипостаси он вполне мог убить жену... Только зачем?

А если ее похитили? Никакой записки с требованием выкупа не приходило. Страшно представить, что мог сделать с молодой, красивой женщиной похититель, которому не нужны деньги... Нет, он даже думать об этом не смеет. Пусть бы лучше она сбежала с другим! Кто знает, может, с ним она была несчастна, а другой мужчина дал ей то, о чем она мечтала?

Он думает, горюет, мечтает. Закрывшись в спальне, грезит, что жена с ним, она не ушла, она здесь, рядом.