Книга Зеркало Медузы - Роберт Мазелло

Сара, потягивая травяной чай, наблюдала за ней с софы и временами давала советы:

— Развешивай их посвободнее, милая. Тебе нужно украсить все дерево.

Дэвид вешал игрушки на верхние ветки. Вытащив из коробки серебристую звезду из папье-маше, он показал ее Саре. Они всегда венчали елку этой звездой, которую она сделала когда-то в школе. Лучи немного погнулись, и Дэвид выпрямил их, прежде чем насадить звезду на макушку.

— Миссис Берр поставила мне за нее пятерку, — сказала Сара.

— Я тоже учился в ее классе четырьмя годами позже. Интересно, куда подевались мои елочные украшения?

— Это тайна, которая останется в веках, — ответила его сестра.

Они вели подобные беседы каждый год, и без них Рождество уже не казалось бы таким уютным.

Когда все игрушки были развешены, а ветки усыпаны блестками, Гэри спросил:

— Мы готовы?

Эмма пробежала по комнате, выключая все светильники, кроме двух гирлянд на дереве. Елка засияла в темноте волшебными огнями. Ее ветви источали густой аромат зеленого леса. Дэвид сел рядом с сестрой и взял ее ладонь в свои руки. Их пальцы сплелись.

— Ты знаешь, сколько лет мы пользуемся этой звездой? — спросила Сара.

Ее брат быстро подсчитал.

— Двадцать четыре года.

— Скоро у нее будет серебряный юбилей.

— Да, мы можем отпраздновать его, — ответил Дэвид, с готовностью одобряя любую надежду на будущее.

— А когда мне будут дарить подарки? — строго спросила Эмма.

— Это работа Санты, — ответил Гэри, и девочка скривила лицо.

— Я считаю, что Санта мог бы прийти пораньше, — сказала она, давая всем понять, что уже не верит в такие сказки.

— Нынче дети быстро становятся циничными и меркантильными, — с печальной улыбкой заметила Сара. — Я верила в Санту до выпускного бала в школе.

— А помнишь времена, когда мы в «Маршалл Филдс» садились на колени Санты и не хотели оттуда слезать?

Кивнув, она изумленно спросила:

— Ты помнишь то время? И даже «Маршалл Филдс»?

Они с ностальгией поговорили о частичке чикагской истории — о старом универмаге, который давным-давно подвергся реконструкции. «Филдс» теперь стал крупным торговым центром «Мэйсис», и Сара согласилась с братом, что с тех пор вся магия из него исчезла. Но волшебство рождественской елки, украшенной игрушками, гирляндами и блестками, осталось таким же мощным, как и раньше. Гэри плюхнулся в кресло со вздохом облегчения. Даже Эмма легла на широкий — от стены к стене — ковер, опустила подбородок на сжатые кулаки и устремила взгляд на елку.

Сняв очки, которые она начала носить только в этом году, девочка с восторгом сказала:

— Ого! Так еще красивее! Все цвета получаются смазанными. Попробуй, дядя Дэвид!

Он снял очки в тонкой проволочной оправе и, протирая их уголком рубашки, кивнул головой.

— Да. Так гораздо лучше.

— Ты поцарапаешь стекла, — проворчала Сара.

— Это очень мягкая ткань, — ответил Дэвид.

— Я подарила тебе на день рождения кучу носовых платков. Интересно, что ты сделал с ними?

Он мог не отвечать на ее вопрос. Скорее всего, носовые платки лежали где-то в шкафу под майками или старыми спортивными свитерами, которые ему жаль было выбрасывать. Но Дэвид понимал, что сестре нравилось опекать его, и он с радостью позволял ей это.

Когда Сара наконец сказала, что Эмме пора идти спать, Дэвид помог ей подняться с софы. Его сестра всегда была высокой и худенькой, но теперь она казалась бестелесной. Обняв брата тонкими руками, она участливо спросила:

— Может быть, расскажешь нам о своей работе? Ты уже прочитал ту лекцию, о которой говорил в прошлый раз?

— Да, она прошла успешно.

— Ах, как бы мне хотелось присутствовать там! — сказала сестра.

— Будут и другие лекции, — заверил он ее, хотя мысль о родственниках на его выступлениях показалась ему не очень удачной.

Он знал, что только будет больше волноваться.

— О чем она была?

— Мы получили еще одно издание Данте. Очень старое и красивое. Я рассказывал о его особенностях.

Говоря о работе, он никогда не углублялся в детали. Дэвид чувствовал, что Сара гордилась его достижениями, и этого было достаточно. Пока он учился в колледже, а затем в университете, ей приходилось зарабатывать на жизнь и на его обучение. Судьба лишила ее выбора.

Гэри вытянул руки над головой и поднялся с кресла.

— Я отвезу тебя домой. Ты замерзнешь до смерти, пока будешь ждать электричку.

— Все нормально, — ответил Дэвид. — Ты зря волнуешься.

Но тут же понял, что Гэри хотел поговорить с ним с глазу на глаз. Муж Сары часто использовал такие поездки, чтобы рассказать ему о реальном положении дел — о том, что действительно происходило с его сестрой.

Они сели во внедорожник «лексус», оборудованный по последнему слову техники. Возможно, машина была слишком неэкономичной в дни всеобщего кризиса — настоящий пожиратель топлива, — но Дэвиду понравилась поездка, а сиденье с подогревом оказалось невероятно комфортным. Как-то раз Гэри признался ему, что просто вынужден менять машины каждые два года. Он подвозил в них клиентов, а риэлтор, не заботящийся о впечатлении, которое производит на людей его машина, очень скоро теряет удачу и заработок.

— Ты когда-нибудь соберешься пересесть в другую сторону салона? — спросил Гэри, когда они свернули на Шеридан-роуд.

Это была его обычная шутка по поводу того, что Дэвид не имел машины.

— Возможно, скоро все изменится. Начальство намекнуло, что я могу получить повышение.

— Правда? И кем ты будешь?

— Директором отдела новых поступлений.

Дэвид редко обсуждал такие вещи — особенно, когда они были только в планах. Но он знал, что Гэри передаст его слова Саре, а она обрадуется. После успешного выступления и авансов от доктора Армбрастер он чувствовал, что попечительский совет библиотеки действительно мог повысить его в должности.

— Так ты будешь купаться в деньжищах! — сказал Гэри.

— Ага! Сразу после того, как оплачу свои займы. И моя арендная плата, кстати, тоже на подходе.

— Ну, теперь ты остался без своей подруги, так что в два счета расплатишься с долгами, — пошутил Гэри.

Он пошарил рукой по подставке, расположенной между сидениями, и достал пачку жвачки «Дентин».

— Хочешь одну?

— Нет, спасибо.

Дэвид знал, что Гэри тосковал о сигаретах. Он бросил курить в тот день, когда Саре поставили диагноз. Теперь он обходился жвачкой и «никореттом».