Книга Снайпер - Павел Яковенко

— Там баксы?!

— Какие баксы? Смотри, винтовка.

Саше пришлось показать все по честному и сразу; иначе Боря все равно бы полез посмотреть, и мог поднять ненужный шум.

— Боря! Не важно, где я ее взял. Спрячь у себя так, чтобы никто не нашел, ладно? А я с тобой потом сочтусь, хорошо сочтусь — обещаю. Как земляк земляку. Договорились?

— Договорились.

Саша спокойно вернулся в блиндаж, поставил к стенке автомат, свалился на матрас, но все равно уснуть не мог, тем более что до подъема оставалось чуть больше часа.

* * *

Утро для последней смены выдалось суровым. За час до подъема проснулся прапорщик по малой нужде. Вышел наружу, и не заметил ни одного бодрствующего бойца. Он тихо обошел посты, забрал оружие, у кого оно плохо лежало, а потом заорал:

— Тревога!!

Первыми из блиндажа выскочили командиры: босиком, но в бронежилетах.

— Где? Что?

— Посмотрите, господа офицеры, какая у меня связка в руках!

— О, черт!

Построили роту и два минометных расчета. Обезоруженных бойцов вывели из строя.

— Уроды поганые! Нас могли перерезать здесь всех! Как свиней!! Из-за вас!!! Что сопли жуете, сволочи?

Ругались лейтенанты долго, но мер административного или физического воздействия никаких не предприняли. Наверное, сами чувствовали неловкость — не уследили. Им вообще ночью спать не полагалось, тем более после такого случая как вчера. Но объяснение было простое: у прапорщика сэкономилась еще одна бутылочка водки; вот ее вчера и раскушали.

— Все, больше не пьем, — сказал Саблин Дробязко, — а то и вправду перережут ночью!

— Надо пойти развалины осмотреть — результаты есть? Если попали, то хоть кровь останется.

Ни один из лейтенантов не захотел уступить другому право на осмотр результатов. Слегка повздорив, они пришли к компромиссу: пошли оба, в сопровождении десятка бойцов, в число которых попал и Саша Куценко. Продвигались перебежками, растянувшись в цепь. Дробязко первый нырнул в развалины.

— Есть! — раздался его торжествующий крик. — Попали!

Уже всей гурьбой протиснулись к лейтенанту и увидели то, на что Саша смотрел сегодняшним утром.

— Так! — обернулся к солдатам Дробязко. — Это что за стадо? Рассредоточились в сторону противника и залегли! Быстро!

Бойцы неохотно повиновались. Саша занял позицию за грудой кирпича, и, естественно, не мог слышать разговора двух озадаченных лейтенантов.

— Послушай, друг Дробязко, что-то я никак не пойму — труп есть, а оружия нет.

— Может, свои забрали?

— А тело бросили? Тем более — араб: таких не бросают. Это точно.

— Так куда же оно делось?

— Опередили нас? Но кто?.. Опять же: если нохчи, то почему тело? Да и наши бы так не бросили… Да и откуда здесь наши?

— Мистика…

— Послушай меня, брат Дробязко! Давай-ка, мы ничего никому сообщать не будем. Награду то ли получим, то ли нет…

— Ага, жди.

— А из-за оружия этого сраного, вернее, его отсутствия, нас с тобой Особый отдел затаскает. А то гляди и ФСБ подключат, тогда вообще мало не покажется.

— Согласен. Но бойцы проговорятся, слухи пойдут.

— Надо припугнуть.

— Ладно, зови людей, пусть могилу капают.

— Зачем?! Так бросим. Он тебе нужен?

— И правда! Тогда бери документы и отходим.

— Да нет у него ничего в карманах. Пустота абсолютная.

— А, может, он и не снайпер. Просто мины хотел поставить, а?

— А где тогда мины?

— Поставил…

— Хватит ерунду молоть. Если это был не снайпер, то мы скоро это узнаем!

* * *

Неделю после этого на блокпосту царило благодатное спокойствие. Конечно, ведь не считать же за раздражители отдаленную канонаду, или утренние обстрелы Бамута из «Градов». Периодически город бомбила авиация, но для бойцов на блоке это означало не более чем красочное представление. Главное, снайпер больше не появлялся, а значит, уже можно было, не таясь, закуривать, включать освещение в кабинах, и осуществлять прочие демаскирующие мероприятия.

В течение этой недели лейтенанты и прапорщик успели переругаться из-за оставленного тела. Прапорщик кипятился, доказывал, что чуть ли не его лишили заслуженной награды, на что Саблин едко и резонно возразил, что они оба вообще ни при чем, а вся слава должна была достаться ему: его расчеты сработали безупречно. Он за наградами не гонится, и они тоже могут отдыхать. В конце концов, ругаться им надоело, и они помирились.

Каждый день прапорщик уезжал на базу за питанием: привозил баки с едой, из-под полы — водочку. Однажды привез автотелевизор, готовую самодельную антенну оставили предшественники, подключились, и вообще служба пошла весело.

Весело-то весело, но война войной. Лейтенанты больше таких ляпов, как в первые дни, не допускали: всю ночь напролет обходили посты, всматривались биноклями в темноту ночи, и настоятельно советовали часовым прислушиваться к звукам. Новости с базы прапорщик привозил такие, что расслабляться не хотелось: то колонну сожгли, то мины поставили и кто-то подорвался, то на блокпост напали и всех перебили. Почти то же самое бубнили по всем каналам новостей по радио и телевизору. И в довершении всего память о Хавчике так скоро выветриться не могла — особенно у Рыжего и Саши Куценко.

Глава 4

В ночь с первого на второе июня Саша обозревал свою зону ответственности в ночной прицел. Не сказать, что видно было как днем — это не правда, но все равно кое-что разглядеть было можно. Глаза «замыливались», и периодически снайпер опускался на бетонный столб, заменявший часовым скамейку, и бездумно смотрел в ночное небо. Вот так он смотрел в него дома, когда еще ходил в школу, и даже в город без родителей ни разу не ездил.

Саша вздохнул, снова занял позицию, и прильнул к окуляру.

«Ого! Что-то шевельнулось. Или показалось? Нет, опять шевелится. И приближается! И еще что-то шевелится! Никак нохчи ползут?»

Саша растерялся; что делать — бежать звать командира, объявлять тревогу, открывать огонь? Но долго думать, наверное, было некогда.

«Сейчас я открою огонь: поднимется тревога, прибежит летеха, и все будет олл райт», — после невероятного по удаче похода за винтовкой Саша чувствовал большой подъем, и быстро подавил растерянность, приняв, как он думал, самое оптимальное решение. С изумлением он обнаружил, что давно забытое им предвкушение, которое, казалось, навечно осталось в любимом тире, вновь волной пошло по телу. Он даже развеселился: зацепил на мушку первую фигуру, и начал плавно нажимать на курок. Выстрел — пламя — отдача — есть!