Книга Девятый талисман - Лоуренс Уотт-Эванс

— Далеко не все лерры привязаны к предметам, — возразил Меч, глядя на меч в руке.

— Да, но лерры природы такие. Любой лерр, с которым умеют общаться жрецы, такой. Так называемые высшие лерры, абстрактные лерры — это прерогатива чародеев, а не жрецов, и я сильно сомневаюсь, что высших лерров волнует происходящее сейчас тут. Эти люди никак не задели интересов ветра, огня, силы, тепла и всего такого, они обрубают ветки, корчуют стволы и переворачивают землю.

— Значит, потревоженные лерры исчезнут…

— Постепенно. Но до той поры будут мстить любым доступным им способом. Они могут преобразоваться в уродливых призраков и досаждать своим врагам, начнут искать новое прибежище.

— Эти люди хорошо защищены, — сказал Меч. — У них перья арра и отличная прочная одежда.

— Ну, значит, им особо ничего не грозит, но я в любом случае не скоро пойду по той дороге, что они строят. И думается мне, нам стоит хорошенько приглядывать за скотиной и детьми в ближайшие несколько дней и опасаться дурных снов. — Она поглядела Мечу в глаза: — Они не сказали, чья это затея? Кто придумал так прогибать природу под свои прихоти?

— Лорд-Чародей, — ответил Меч. — Лорд из Зимовья.

— Вот как, — кивнула старшая жрица. Немного помолчав, она добавила: — Думаешь, тебе придется его убить?

Вопрос был не таким уж странным, как могло показаться. Лорда-Чародея избирали чародеи Барокана, так называемый Совет Бессмертных. Лорд-Чародей правил страной от Восточных Утесов до Западных Островов, и ему для этого даровалась огромная магическая сила. Он управлял погодой, ветром и огнем, имел власть над болезнями и дикими зверями. Он мог быть судьей и палачом любому оступившемуся чародею и любому преступнику, бежавшему из поселений в глушь.

Для контроля над столь колоссальным могуществом избирались восемь обычных людей и наделялись определенными магическими свойствами. Задачей восьмерки было физическое устранение любого Лорда-Чародея, превысившего полномочия во зло.

Меч, точнее Воин, был одним из восьми Избранных. Серебряный талисман, который он постоянно носил в кармане, связывал его с леррами силы и стали, делая величайшим фехтовальщиком, непобедимым в бою. В былые времена, если Лорд-Чародей сходил с ума, его чаще всего убивал Избранный Воин.

Меч — тогда его еще называли Крушилой, — когда ему предложили стать Воином, думал поначалу, что это звание чисто символическое: ведь уже больше века миновало с тех пор, как убили прежнего Темного Лорда, но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Несколько лет назад Меч прикончил Темного Лорда с холмов Гэлбек одним ударом в сердце.

Но тот Лорд-Чародей уничтожил всех жителей мирного поселения, а этот всего лишь дороги строит. Разве может строительство дорог быть преступлением, заслуживающим смерти? Да, прокладка дорог нарушает природный порядок, но кому это по большому счету вредит?

А если Лорд-Чародей не свихнулся, никому не делает зла и не пытается превысить свои полномочия, то никакой он не Темный Лорд, и убивать его нет необходимости. Избранные отвечают не за поддержание порядка, а лишь за устранение Темных Лордов.

Старшая жрица ждала ответа.

— Надеюсь, что нет, — ответил Меч. — Очень надеюсь.

Глава 2

Дорожная бригада и впрямь добралась до Безумного Дуба до темноты. Задолго до темноты, по правде говоря. Солнце еще стояло на ладонь выше хребта, когда старший поглядел на просеку, которую они прорубили аккурат до пограничного камня — десятифутовой ширины полосу темной земли — и провозгласил:

— Бросай инструмент!

Толпа местных жителей, наблюдавшая с безопасного расстояния, не выходя за границу поселения, разразилась аплодисментами. Они уже некоторое время, пока дорога приближалась к границе, выкрикивали приветствия, и вот теперь, когда работа подошла к концу, встретили рабочих вопросами, одобрительными криками, похлопыванием по спине и рукопожатиями. Мысль о безопасной дороге до Ивового Берега захватила их воображение, хотя Меч не очень понимал, какой им с этого толк. Обитатели Безумного Дуба не так уж много путешествовали, и утрата проводника до Ивового Берега была воспринята лишь как некоторое неудобство, но отнюдь не трагедия.

Однако большинство поселян явно считали дорогу чудом, способным преобразить мир, сделать его лучше, и приветствовали дорожную бригаду как героев.

Обе жрицы тем временем удалились в павильон. Встревоженные лерры по ту сторону границы вызывали у них крайне неприятные ощущения. Младшая жрица, когда уходила, была страшно бледна, а знак у нее на лбу походил на кровавое пятно. Цвет лица Старшей жрицы был получше, но она с трудом держалась на ногах, и Меч помог ей подняться по дорожке.

Затем он вернулся, чтобы еще разок поговорить с дорожной бригадой. Задал пару вопросов насчет всего проекта в целом, активности Лорда-Чародея в других местах и поинтересовался, как другие жрецы и жрицы справились с возникшим в результате недомоганием. После чего снова направился в павильон проверить, как себя чувствуют жрицы.

Обеим было явно не по себе, но они заверили Меча, что с этим ничего не поделаешь. Когда он беседовал с дорожной бригадой, те выразили сочувствие жрицам и сказали, что боль со временем пройдет без всякого ущерба для здоровья. Лорд-Чародей строит дороги вот уже много лет, и все эти миллионы растревоженных лерров пока что ни одного жреца не убили. Прирученные лерры всегда защищали своих хозяев.

Оставив жриц сидеть в креслах-качалках возле незажженного очага, Меч вышел на террасу павильона поглядеть на начало праздника. Облокотившись о перила, он смотрел, как дорожная бригада заканчивает работу и начинается празднование.

Он вспомнил, как однажды уже стоял вот так на террасе семь с половиной лет назад и смотрел на деревья внизу. Это была ночь ежегодного празднования сбора урожая — тогда в Безумный Дуб прибыли Старый Воин с двумя чародеями в поисках добровольца, желавшего бы заменить стареющего Избранного.

Но тогда все было иначе. Тогда был приятный мягкий вечер, а не разгар дня, и смотрел он прямо на долину, а не на границу за полями. Радовался хорошей погоде и размышлял о будущем, а не взирал на то, что могло перевернуть саму суть существования поселка. В тот давний вечер толпа собралась вокруг Пивовара, потягивая летнее пиво, чтобы освободить место для свежего сусла, а не маячила возле пограничного святилища, восхищаясь новой дорогой.

Конечно, следовало бы принять участие в праздновании, подумал Меч, но не смог припомнить, когда ему это удавалось в последний раз. Обучение фехтованию, ежедневные упражнения, несчастливый год, проведенный в разъездах, мрачное состояние духа по возвращении домой — не больно-то у него было время торчать в павильоне. Он припомнил несколько сборищ и встреч в павильоне, включая разговор с младшей жрицей три года назад, вспомнил странные впечатления от древних воспоминаний, хранимых лерром святилища, но никак не мог вспомнить ни одного раза, когда вот так стоял на террасе и просто смотрел в долину.