Книга Пугливая герцогиня - Аманда Маккейб

Нет, конечно, он не был одинок. У него оставались его семья, долг и этот проклятый титул. После похорон жены и сына он незамедлительно покинул Италию и отправился домой, оставив свое сердце под кипарисом на кладбище за пределами Вероны. Дома он целиком и полностью посвятил себя своим близким. Его краткое супружество так и осталось тайной, он не смог найти сил и рассказать об этом даже сестрам. Он бы не выдержал их жалости.

С годами боль притупилась. Он научился лелеять память о Валентине, не предаваясь отчаянию. Только очень редко, в дни, такие, как этот, он доставал ее портрет и пытался представить, что она снова рядом.

С каждым разом это давалось тяжелее. Она уходила все дальше в прошлое. Тем не менее сохранялось отчетливое чувство страха, особенно когда ему в очередной раз напоминали о его долге и необходимости жениться и произвести на свет детей. Как он мог заставить еще одну женщину пройти через ту боль и страх, которые пережила Валентина, когда родился их сын, и ту агонию, когда он умер у нее на руках? Как он мог заставить женщину страдать и видеть ее муки, зная, что он сам виноват в них?

Николас никогда больше не смог бы полюбить другую так, как любил Валентину, а жениться, не испытывая к девушке хотя бы симпатии и уважения, ни за что бы не стал, как не стад бы вовлекать в это того, кого считал хорошим другом.

Вот Стивен, пожалуй, мог бы жениться, несмотря на уверения в обратном, и завести детей, которые унаследовали бы титул. Хотя это звучало неправдоподобно. Он слишком занят разработкой схемы своего ипподрома, чтобы задумываться о собственной женитьбе.

Николас аккуратно спрятал шкатулку с портретом в глубоком темном ящике стола. Это прошлое, оно позади, ему приходилось помнить об этом. И он еще не готов отвечать на все эти приглашения прямо сейчас. Он оставил их на столе, подошел к окну и стал смотреть на улицы, открытые ветрам, наблюдая за прохожими. Ему всегда было интересно, куда они так торопятся, какие цели двигают ими, ведут куда-то.

Иногда и они останавливались, чтобы заглянуть в его чугунные кованые ворота, без сомнения также одолеваемые любопытством, чем же занят герцог за этими огромными стенами, как он живет? Мэннинг-Хаус был одним из самых крупных зданий в Лондоне, громоздкий и весьма непрактичный особняк светлого камня, с множеством окон, который построил дед Николаса. Он выглядел величественно, окруженный садами, в нем имелись просторный зал для танцев и огромная столовая, которая могла вместить, пожалуй, весь королевский двор. Но его совершенно невозможно было прогреть, и хорош он был лишь для уже подросших племянников и племянниц Николаса, которые с удовольствием носились друг за другом по широким коридорам.

Дому требовалась хорошая хозяйка, чтобы преобразить старомодные комнаты, привести их в порядок и подготовить для балов и приемов, достойных его величия. Мысли о преобразованиях отодвигали тени прошлого и заставляли задуматься наконец над проклятым насущным долгом.

Николас потянул за край тяжелой бархатной портьеры, занавешивая окно. Быть может, если бы он не смог видеть происходящее на улице, оно не увлекало бы его так сильно. Уже почти задернув шторы, он нечаянно заметил открытый экипаж, медленно скользивший вдоль улицы. Две элегантно одетые молодые леди сидели в нем и оживленно болтали. Одна из них слегка повернула голову, и бледный солнечный луч скользнул по ее светлой пряди, нежной белой щеке. Не может быть, леди Эмили Кэрролл.

Она смеялась над тем, что говорила ее подруга, и ее щеки украшал прелестный румянец. Она поправила непослушную прядь, и Николас заметил изящное движение ее руки, обтянутой перчаткой.

«Как она прекрасна», — подумал он в изумлении. Нет, он всегда знал, что леди Эмили красива, она славилась чертами своего прелестного лица, совершенную симметрию которых не заметить невозможно. Они потрясли его еще прошлым летом в Вельбурне, но он позабыл об этом, заподозрив, что не понравился ей.

Сейчас, когда ее лицо сияло улыбкой, а в волосах играло солнце, он вновь поразился ее красоте. Что ее так рассмешило? А что бы он мог сказать, чтобы вызвать ее улыбку? Настоящий вызов. Однако наследники рода Мэннинг не привыкли отступать.

Экипаж свернул за угол, судя по всему направляясь в парк. Приближался тот самый час, когда все представители светского общества седлали лошадей, забирались в свои экипажи и гордо шествовали друг перед другом.

Николас отошел от окна, оставил на столе бумаги, с которыми планировал работать, и стремительно покинул библиотеку. Бумаги подождут.

— Запрягайте мою лошадь! — крикнул он. — И поскорее!

Глава 4

— Смотри, Эмили! Это же Мэннинг-Хаус. Разве он не прекрасен? — воскликнула Джейн, указывая на огромный особняк, мимо которого проезжал их экипаж. — Словно сказочный дворец.

Эмили засмеялась, рассматривая окна, мерцающие в свете солнца, словно бесконечные ряды бриллиантов, вставленных в белый камень, главным образом для демонстрации богатства хозяев, способных оплатить любые оконные налоги[4]. Ей вспомнилась строчка, выученная когда-то на уроках истории династии Тюдоров: «Хардвик-Холл[5]известен всем, окон больше здесь, чем стен».

Так или иначе, сложно представить, что герцог жил в этом холодном мавзолее.

— Только если это сказка о Снежной королеве, приносящей зиму из своего ледяного замка, — сказала она. — Он выглядит ужасно неуютным.

— Зато чрезвычайно хорош для грандиозных балов, — решительно заявила Джейн, не отрывая глаз от особняка. — Можешь ты хотя бы представить себя хозяйкой такого приема? Герцогиней?

— Нет, даже представить не могу, — ответила Эмили, смеясь. — По-моему, это просто ужасно. Все постоянно смотрят на тебя, докучают просьбами о приглашении на очередной бал…

— Именно герцогиня Мэннинг будет законодательницей мод и вкусов светского общества. Она сможет ввести в моду любой новый фасон. Разве это не восхитительно? Джейн глубоко вздохнула, оглядываясь на исчезавший из виду Мэннинг-Хаус, когда их экипаж сворачивал за угол.

Смех Эмили стихал, и какое-то смутное подозрение закрадывалось при виде чуть прищуренных глаз подруги.

— Джейн, у тебя что, какие-то виды на герцога Мэннинга?

— Ах нет, что ты! — воскликнула Джейн. Она улыбнулась, и хитрая расчетливость исчезла из ее взгляда. Она поправила украшенную перьями шляпку на своих золотисто-каштановых вьющихся волосах и снова уютно устроилась в экипаже. — Нет, я не так наивна и слишком легкомысленна, чтобы из меня можно было сделать герцогиню. Это скорее по твоей части. Эм.

— По моей части? — изумилась Эмили. — Это вовсе не так. Из меня бы получилась никудышная герцогиня.