Книга Кто стреляет последним - Фридрих Незнанский

Гостей отправили в Москву на белой 31-й «Волге», которую директриса выпросила у директора местной птицефабрики. В гримерной Вадим достал из шкафа скатанную в узелок будничную одежду, чтобы после выступления переодеться, но из-за праздничного настроения переодеваться не стал, хотя концертный костюм и туфли — из-за их дороговизны — берег пуще глаза. И лишь когда, провожая Наташу, пересек пустырь, на краю которого стояли поселковые пятиэтажки, понял, что сделал ошибку.

От полуразрушенного детского санатория, уже лет пятнадцать как превратившегося в свалку — после того, как в котельной взорвался газ, отделились три человека и неспешно двинулись наперерез Вадиму.

— Быстро домой! Скажи отцу: пусть вызывает наряд! — приказал он Наташе. — Я их пока отвлеку. Беги же, черт тебя! — прикрикнул он, заметив, что она медлит. Наташа сбросила туфли и понеслась к дому. Вадим круто свернул через пустырь к другой части санатория. Трое, чуть поколебавшись, потрусили за ним.

Вадим прожил в этих краях почти всю свою жизнь, но, сказать по правде, не очень-то их любил, хоть это и считалось благословенным Подмосковьем. Отчасти из-за этого он и уехал в Израиль и, может быть, остался бы там, но мать, у которой после Освенцима с психикой было неважно, вдруг заблажила: хочу домой, здесь меня фашисты из космоса облучают. Ничем не смогли помочь даже лучшие израильские врачи. Да и у самого Вадима дела складывались не слишком весело. В общем, пришлось вернуться.

И дым Отечества…

Господи, вонь-то какая! А грязь!

Но зато он знал все эти закоулки, овраги и свалки как свои пять пальцев. И правильно рассчитал: двое пойдут за ним, а третий попытается обойти развалины из-за угла и встретить его с тыла. Пробежав по канализационному переходу и сэкономив тем самым минуты четыре, Вадим подобрал подходящую по тяжести и размерам ступеньку от давно разрушенной лестницы и, как только третий высунулся из-за угла, настороженно осматриваясь, со всей силой опустил ему на голову дубовую плаху. Тот рухнул без единого звука. Вадим быстро обыскал его. Ни документов, ни денег. Только сзади под поясным ремнем что-то прощупывалось. Это был «ТТ» с полным магазином и засланным в казенник патроном. Еще в те секунды, когда Вадим ворочал тело, у него шевельнулось нехорошее подозрение: больно уж податливы были все мышцы. Сдвинув с головы плаху, он понял: мертв.

Это не входило в его планы, хотя планов как таковых и не было. Но раздумывать было некогда. Он добежал до края канализационного перехода, прихватил по пути кусок дюймовой трубы и замер, ожидая. Первого из оставшихся двоих, сунувшегося глянуть, что там, за углом, Вадим со всего размаха саданул трубой поперек живота, отчего тот, охнув, повалился на грязный снег. Второй прижался к стене, но времени у него уже не было. Вадим сунул ему в горло ствол «ТТ» и приказал: «Лежать. Лицом вниз. Руки-ноги в сторону!» Тот послушно выполнил приказ.

Не спуская с него глаз, Вадим обыскал второго. Пусто. Только нож с автоматически выбрасывающимся лезвием. Вадим сунул нож в карман и занялся третьим. Обыск дал более существенные результаты: толстая пачка рублей в крупных купюрах, чуть поменьше пачка долларов и «беретта» тридцать второго калибра с глушителем.

— Хороший инструмент, — не удержался Вадим от замечания, проверяя, заряжено ли оружие.

— Ты — труп, — прохрипел третий. В этот момент второй начал подавать признаки жизни.

Если бы Вадима попросили проанализировать свои поступки в эти минуты, вряд ли он смог бы это сделать. Но некогда было анализировать и вообще размышлять. Он повернулся и всадил в лоб второму пулю из «беретты». Хлопок прозвучал глухо, почти не слышно. И тотчас ствол «беретты» уперся в лоб третьего.

— Кто вас нанял? Быстро говори! — потребовал Вадим.

— Ты! Ну, ваще! Труп! Вышка!

— Два трупа, — поправил Вадим. — Вашего коллегу придавило доской. Мои героические попытки спасти его молодую жизнь закончились ничем. А сейчас, может, будет и третий труп. Ну, будем разговаривать? Или будешь гнить здесь? Кто вас нанял? — повторил он.

— Ты его не знаешь.

— Вот мы и начали разговаривать. А вдруг знаю? Кто?

— Сергуня.

— На белой «бээмвухе»? Точно?.. Точно, — прокомментировал Вадим молчаливый кивок бандита. — Эти — кто?

— Так… Наши.

— Кто над Сергуней? — продолжал Вадим. — Ну, быстро!

Третий молчал. Времени оставалось все меньше. Вот-вот здесь появится патрульная машина, вызванная отцом Наташи. Если, конечно, у них хоть немного бензина осталось.

— Правила меняются, — предупредил Вадим и для убедительности вдавил ствол «беретты» в горло бандита. — Вопрос — секунда — ответ. Секунда прошла — беседа кончилась. Кто над Сергуней?

— Не знаю.

— Секунды нет. Даю еще шанс: кто?

— Марат.

— Так-то лучше. Лысый? В серой «семерке»?

— Ну.

— Кто над Маратом?

— Никого.

— Зачем Сергуня вас послал? Убить меня?

— Нет.

— Зачем?

— Не знаю. Сначала хотели нанять местных. Чтоб наехали на тебя, а мы бы их — ну, отшлифовали. И будто ты сам это сделал. Потом Сергуня сменил план.

— Куда вы меня должны отвезти?

— Никуда. Слегка покоцать и бросить. И разбежаться — будто ты разогнал.

Вдалеке, со стороны поселка, раздался слабый гул милицейского «уазика».

— Где ждет машина?

— У поворота на Носовихинское шоссе.

— Кто в ней?

— Сергуня.

— Один?

— Один.

Времени уже не было. Совсем.

— Отпускаю тебе грехи твои!

Вадим выстрелил ему в лоб, чтобы эти два убийства были похожими, разбросал по земле рубли и доллары — это было для него самым тягостным действием. Затем стер следы своих пальцев с «беретты» и вложил ее в еще теплую руку бандита. «ТТ» он сунул за пояс и быстро, знакомыми ходами, выбрался из развалин санатория в перелесок, примыкающий к кольцевой.

У какой-то проталины с лужицей талой воды он остановился и тщательно вымыл свои концертные туфли, понимая, что для бального зала они уже не сгодятся. Но сейчас было важно другое: чтобы на них не осталось и крохи строительного мусора и грязи из санатория. И только тут он вдруг поразился собственному хладнокровию, которое сопровождало его весь нынешний день и особенно — последние полчаса.

III

Вадим выбрался на обочину МКАД и пошел в сторону Носовихинского шоссе, внимательно всматриваясь в контуры спящих на стоянках тягачей с фурами и асфальтовых катков, которых — по случаю все еще не законченной реконструкции дороги — нагнали сюда видимо-невидимо. Минут через пятнадцать он заметил впереди, среди грязно-серой строительной техники, белое пятно Сергуниной «бээмвухи». Сам Сергуня ходил взад-вперед, курил и пинками отшвыривал с дороги пустые жестянки.