Книга Без пощады - Саймон Керник

Меня снова передернуло, даже сильнее. Все обстояло хуже некуда. Волосы выглядели так, словно их стриг Эдвард Руки-Ножницы,[4]а моим лицом будто возили по полу на скотобойне — его покрывали грязь, пот и кровавые кляксы. Темные струйки, стекавшие из-под белоснежной повязки на челюсти, на шее запеклись и напоминали толстые ножки тарантула. Взгляд мутный, отстраненный, зрачки не больше булавочной головки…

На побеленной стене висели часы. Когда меня уводили, я взглянул на циферблат. Пять ровно. Двух часов хватило, чтобы моя жизнь — такая обыкновенная, такая понятная — разлетелась на куски. Как же я по ней тосковал! Два часа назад я был нормальным человеком, спокойно работал, жил приятно и легко. Сейчас же моя жена пропала и скорее всего погибла, а меня преследовали какие-то страшные люди. В довершение всего мне грозило обвинение в убийстве.

Я тогда и подозревать не мог, что это только начало. Хотите — верьте, хотите — нет, но скоро все обернулось гораздо, гораздо хуже.

6

— Известно ли, что именно произошло с Джеком Келли? — осведомился Болт, когда они ехали по автостраде М25, на удивление свободной для этого времени дня.

Мо покачал головой:

— Пока вообще известно очень немногое. Около пяти я позвонил ему домой — предупредить, чтобы дожидался нас. Трубку снял коп. Я представился и объяснил, зачем звоню. Он сказал, что тело Келли нашли в лесу, в паре сотен ярдов от дома. Труп болтался на дереве, петлей послужил его собственный ремень. И в пути наверх ему явно кто-то помог. Я спросил, с чего они так подумали, и коп ответил, что признаки борьбы налицо.

— А двумя сутками ранее самый крупный его клиент умирает при подозрительных обстоятельствах… Как думаешь — случайность?

Мнение Мо имело для Болта большой вес. Они работали вместе уже два года, и после него самого Мо был самым опытным человеком в относительно молодой группе.

— Слов нет, очень подозрительно. А вам удалось выяснить, какую работу Келли выполнял для нашего судьи?

— Я рассчитывал выяснить это сегодня, — ответил Болт. — Вчера по телефону он стал тарахтеть о неразглашении клиентской тайны и прочей ерунде, но вообще-то Келли был финансовым консультантом и специализировался по инвестициям. Скорее всего, он помогал нашей жертве укрывать доходы от налогового управления.

Мо хмыкнул:

— Финансовый консультант. Прибыльная, наверное, работенка.

— Еще какая. Зато на ней и врагов нажить — раз плюнуть. Никуда не денешься, будем разбираться в его профессиональных делах. — Болт вздохнул. — Знаешь, а у меня ведь на вечер были планы.

— Неужто «Мисс Марпл»?

— В точку. «Тело в библиотеке».

— Да вы у нас прожигатель жизни, босс!

— Живешь только раз… Ну а ты? Тоже что-то наметил?

— Да как обычно. Одного утихомирить, другому подгузники поменять. Встать посреди ночи, покормить третьего.

— Обалдеть. Ты, наверное, рад без ума, что Келли подвернулся. Хороший предлог не показываться дома.

Мо снова хмыкнул:

— Ну уж не до такой степени, босс. Скажем так: в этой бочке дегтя есть и маленькая ложечка меда.

Свернув с автострады на перекрестке Мейпл-Кросс, они стали пробираться через лабиринт второстепенных дорог в сторону Райслипа, пока не выехали на вьющийся среди лесов и полей проселок. Тут и там попадались отдельные коттеджи. Наконец дорога стала прямее и шире, и по правую руку показалась группа из четырех домов, стоявших на приличном расстоянии друг от друга. Перед ними на обширном неровном лугу мирно паслось стадо овец, позади виднелся поросший лесом холм. Очаровательный сельский пейзаж, который не часто встретишь так близко к Лондону; портило его лишь скопление полицейских машин и фургонов у третьего с края дома, а также желтая лента, протянутая поперек дороги. Перед вторым домом два детектива брали показания у пожилой пары — очевидно, у соседей — и что-то строчили в блокнотах. Возле одного из фургонов суетились криминалисты в белых халатах.

Мо припарковался у полицейских машин.

— А домик-то ничего себе! — сказал он с уважением, взглянув на двухэтажный дом с выбеленными стенами, решетчатыми окнами и крышей из натуральной соломы, который до недавнего времени принадлежал Джеку Келли. На широкой подъездной дорожке, посыпанной гравием, стоял шикарный «БМВ» седьмой серии. Места бы хватило еще на три таких же.

— Вот что значит быть финансовым консультантом, — констатировал Болт, вылезая из машины.

К ним подошел полисмен в форме, державший в руках фуражку. Болт с сожалением отметил, что хотя бедняге нет и двадцати, он уже начал лысеть.

— Мы хотели бы поговорить со старшим следователем, — сказал Болт после того, как они с Мо показали удостоверения и представились.

— Управление по борьбе с преступностью, надо же! Думаете, тут замешана мафия?

Парень выглядел таким взволнованным, что у Болта духу не хватило его разочаровывать, поэтому на вопрос он ответил утвердительно, а потом поинтересовался, где тело жертвы.

Полисмен показал в сторону леса:

— Идите по тропинке, мимо не пройдете. Следователь как раз там.

У одного из фургонов эксперт-криминалист выдал им халаты с капюшонами, перчатки и бахилы. Надев все это, детективы двинулись по тропинке, огибавшей дом Келли и терявшейся в тени буковых деревьев.

Это была странная пара. Болт — мужчина лет сорока, высокий, стройный, с широкими плечами профессионального гребца. Он коротко стриг свои пепельные волосы, кое-где уже тронутые сединой. Лицо у него было продолговатое, худощавое, с острыми правильными чертами — лицо человека, владеющего собой. Человека, с которым не спорят. Через весь подбородок шел отчетливый S-образный шрам, на левой щеке красовались, словно полустертые иероглифы, еще два — память об одной судьбоносной ночи три года назад. Тем не менее его можно было назвать красивым. Больше всего привлекали в нем глаза. Бывшая жена Болта говорила, что удивительнее их в жизни не видела, и хотя ее нетрудно заподозрить в предвзятости, эти небесно-голубые глаза безупречной овальной формы и в самом деле притягивали людей. Когда их владелец улыбался, что в те дни случалось не часто, вокруг них разбегались глубокие смешливые морщинки.

Мо, напротив, был невысок и коренаст. Его голова порой казалась несоразмерно крупной относительно тела; венчала ее шапка вьющихся волос, которые никак не могли определиться, становиться ли им черными или серебристо-седыми, и в итоге сошлись на беспорядочной смеси обоих цветов. На несколько лет младше Болта, он мог сойти и за сорокалетнего. Лицо у него было круглое, веселое, под большими влажными глазами набухли мешки, которые в последние годы стали заметнее. Мо, отца троих малолетних сыновей и дочери, в десять уже считавшей себя подростком, сопровождала аура хронической усталости. Маловероятно, что он смог бы нормально функционировать, не потребляя огромного количества сигарет и кофе. Часто люди спрашивали его, зачем понадобилось себя наказывать и ждать несколько лет после появления первого ребенка, а потом делать еще троих. Он отвечал на это, что не ждал их, что они появились тогда, когда пришло их время, и не в наказание ему, а как великое счастье. Мо очень любил детей, и отчасти поэтому он был таким хорошим копом. Вопреки напускной циничности он верил в свое дело и хотел, чтобы его дети росли в другом, лучшем обществе. Трудился Мо больше прочих членов группы и никогда не отказывался от сверхурочной работы, вне зависимости от того, оплачивалась она или нет. За что Болт очень его ценил.