Книга За день до полуночи - Стивен Хантер

– Что ж, тогда позволь заметить тебе, товарищ, что я полночи бьюсь над финансами и бюджетом, пока ты барахтаешься под одеялом со своей жирной подружкой. Мы тратим на тебя свыше тридцати тысяч долларов в год, оплачиваем твою квартиру, еду, одежду, взятую напрокат машину. И чем же ты платишь за это, не говоря уж о выполнении своих непосредственных служебных обязанностей? Ты платишь всякой болтовней! Чепухой! Разными слухами и сплетнями! Руководителем агента ты стал уже в зрелом возрасте, Арбатов. Я помню, когда-то ты был героем и во что теперь превратился? Что приносишь? Мысли сенатора по поводу ОСВ-2, что предпримет сенатская комиссия, когда директор ЦРУ в очередной раз потребует увеличения фондов… Да все это я могу прочитать в «Нью-Йорк Таймс», там напиcано гораздо лучше. На тридцать тысяч долларов можно купить очень много газет, товарищ Арбатов.

Арбатов с покорным видом начал бормотать объяснения, сосредоточив взгляд на своих нечищенных черных ботинках.

– В некоторых случаях, товарищ Климов, требуется время, пока источник начнет поставлять действительно ценную информацию. Тут требуется большое терпение, я прилагаю все усилия…

Григорий украдкой бросил взгляд на своего мучителя и заметил, что у Климова пропал всякий интерес к нему. Он его почти не слушал, поскольку сам был большим говоруном. Чрезвычайно озабоченный собственной жизнью и карьерой, он не имел привычки обращать внимание на других людей.

У него были злые глаза, вспыльчивый нрав и острая память. Все, с кем он общался в Вашингтоне, боялись и ненавидели его. Он был очень молод, очень умен, имел очень большие связи.

Именно его связи так пугали Арбатова. Мать Климова была сестрой всемогущего Аркадия Пашина, начальника 5-го управления ГРУ (оперативной разведки), которого прочили на должность первого заместителя начальника ГРУ. И этот молодой поганец Климов был его племянником!

С такой лапой, как дядюшка Аркадий, молодой Климов быстро хватал очередные звания. Стать заместителем резидента в двадцать восемь лет! Бедному Арбатову никогда не суждено было дослужиться до должности резидента. У него не было высокопоставленных родственников и заступников.

– Ты думаешь, товарища Пашина, отвечающего за оперативную работу организации, удовлетворят подобные глупые объяснения? – спросил его мучитель.

Несчастный Арбатов, естественно, не имел понятия, что удовлетворит Пашина, а что нет. Откуда ему было знать это?

– Ты думаешь, если работаешь со специальным источником, значит, неуязвим для критики и можешь не работать над собой?

Сегодня Климов был уж слишком уверен в себе, если даже упомянул об агенте «Свиная отбивная», на которого Арбатов возлагал самые большие надежды. Неужели у него собираются забрать «Свиную отбивную»?

– Я… я… – забормотал Григорий.

– С твоим специальным источником вполне может работать другой человек, рявкнул Климов. – Ты просто технический исполнитель, заменить тебя так же легко, как перегоревшую лампочку.

Арбатов понял, что погибает. У него оставался единственный выход.

– Товарищ Климов, – заскулил Арбатов, – это правда, я стал допускать промахи в работе, возможно, стал слишком доверчивым, возгордился тем, что мне доверена работа со специальным источником. Я раскаиваюсь и прошу только об одном – дайте мне шанс исправить нанесенный вред. Дайте мне время доказать, что я не совсем пропащий. Если же я не сумею этого сделать, то с радостью вернусь на Родину или, если товарищ Климов сочтет нужным, займу менее ответственную должность.

Лижи ему ботинки, подумал Григорий, лижи. Ему это понравится.

– Ах! – презрительно фыркнул Климов. – Сейчас не старые времена, никто не собирается пристрелить тебя, Григорий Иванович Арбатов! Мы просто хотим, чтобы ты исправился, как и обещаешь.

– Я исправлюсь, – выдавил из себя Арбатов, и по его лицу пробежала тень облегчения. Он потупил взгляд, понимая, что скулеж сработал и на этот раз.

Молодые сотрудники из аппарата посольства смотрели на него с нескрываемым презрением, Григорий чувствовал на себе их колючие взгляды. Но ему было наплевать, он даже готов был расплакаться от радости. Теперь у него есть время.

От недостатков Арбатова участники совещания перешли к другим вопросам.

Григорий, словно став новым человеком, внимательно слушал, даже старательно делал записи, что было так непохоже на прежнего, наглого и ленивого Арбатова.

На самом деле он просто несколько раз написал в своем блокноте: «У этого маленького засранца еще задымятся пятки».

Покидая совещание, Григорий почувствовал, что кто-то догоняет его.

– Тата! Тата, подожди!

Он обернулся на голос, зная, что увидит пышные формы своего единственного настоящего друга. К нему подлетела Магда Гошгарьян.

– Тата, дорогой, тебе не кажется, что ты слегка переборщил?

Магда была еще одним представителем старой гвардии. Дядя ее был генералом-артиллеристом, что пока еще спасало ее от нападок Климова. Неряшливая, некрасивая женщина, чрезмерно увлекающаяся косметикой, сильно пьющая, любительница западных танцев. Она даже посещала дискотеки в Джорджтауне, когда считала, что за ней не следят. Магда осталась единственным его другом, после того как Климов сослал Данилу Иссовича в Краков, а старого Пашу Влетнакова – в Эфиопию.

– Дорогая, ты даже не представляешь, как противно спасать собственную шкуру, – сказал Григорий. – Наши молодые ублюдки презирали меня? Пусть. Это еще цветочки. Я не остановлюсь перед тем, чтобы лизать ему ботинки. Я их даже съем. Намажу маслом и съем, если только это поможет мне еще хоть на день задержаться на Западе.

– Ты плохой коммунист, Тата.

– Нет, я отличный коммунист. Просто я плохой шпион.

– Есть какие-нибудь новые американки-толстушки, Тата?

Это ласковое прозвище, которым Магда называла Арбатова, как он и говорил Молли Шройер, было взято из народной сказки четырнадцатого века. Ее герой князь Таташкин, благородное сердце, проник в уральские пещеры, чтобы сражаться с Колдуньей вечной тьмы. И сражался он с ней много лет, ослабевая к вечеру и вновь набирая силу к утру. Эта трогательная сказка вызывала у Григория слезы, хотя он и понимал, что, называя его Тата, Магда просто иронизирует.

– Да, – вздохнул Григорий, – есть сейчас одна неплохая девушка, хотя иногда она говорит, как дитя. Кстати, ты-то что тут делаешь? Разве ты не дежурила ночью у шифровальщиков? Почему ты не дома в постели?

– Да, я дежурила в «Винном погребе», Тата. Но совещание началось рано, а мне нужно было кое-что обсудить с молодым Климовым. Эта новая сучка из аппарата, похоже, положила глаз на мою квартиру.

– Блондинка? Я бы отправил ее на костер. Ненавижу молодых, особенно молодых и красивых.

– Я тоже их ненавижу. Жуткие питомцы Горбачева. Маленькие крысы, проматывающие все, что создано нами. Но, Тата, ты должен пообещать мне, что будешь осторожным. Кто же станет сражаться с Колдуньей вечной тьмы, если тебя отошлют домой? И с кем я тогда смогу поговорить? Со стенами?