Книга Капкан для принцессы - Наталья Александрова

– Ты куда? – сердито бросил он ей. –Возвращайся в дом, пока тебя не хватились.

– Мне никак нельзя возвращаться! – чуть ли не вслезах выкрикнула Лола, едва поспевая за ним. – Ты что, не мог мне помочь?Этот боров едва не трахнул меня!

Маркиз только махнул рукой.

Свернув за угол, он увидел темный силуэт «опеля» и в двабольших шага подлетел к машине. Протянув руку к дверце, застыл на месте. Напереднем сиденье рядом с местом водителя сидел человек – лысый толстяк втвидовом пиджаке.

– Какого черта, Шульц? – возмущенно выкрикнулМаркиз, распахнув дверцу. – Как вы объясните…

Слова застряли у него в горле. Шульц сидел, неподвижноуставившись перед собой широко раскрытыми неживыми глазами. На его вискетемнела неровная рана, со сгустками запекшейся крови.

Маркиз отшатнулся от трупа, резко втянув воздух сквозьсжатые зубы, и повернулся к Лоле:

– Это ловушка, беги!..

Но бежать было уже поздно. Вспыхнули ослепительные лучиавтомобильных фар, и Лола с Маркизом замерли в их мертвенном свете, как артистына сцене в финале кровавой трагедии.

– Стоять неподвижно! – прогремел усиленныймегафоном голос. – Руки положить на крышу автомобиля!

Тяжелой походкой неотвратимого рока к ним приблизились двоенемецких полицейских, обшарили наглыми руками, защелкнули на запястьяхнаручники, грубыми толчками загнали в полицейский микроавтобус с зарешеченнымиокнами и повезли под завывание сирены по темным пустым улицам.

Короткая поездка, снова – грубые руки, толчки, ступени, яркоосвещенные коридоры полицейского участка, пустая голая комната, направленная влицо лампа…

– Вы хотите сделать заявление?

– Нет.

– По какой причине вы убили Гельмута Ланга?

– Не знаю такого.

– Человек, найденный мертвым в вашей машине.

– Я его не убивал.

– Вы задержаны на месте преступления. На орудииубийства – ваши отпечатки пальцев…

– Какое орудие убийства?

– Разводной ключ.

– Я его не убивал.

– Вы хотите сделать заявление? Лолы рядом не было,Маркиз понял, что их развели по разным комнатам и ее сейчас тоже допрашивают.Свет лампы резал глаза, хриплый голос бил и бил по барабанным перепонкам:

– Что вы делали в доме господина Тизенхаузена?

– Я там не был.

– Что вы знаете о краже картины Рубенса «Кающаясягрешница»?

– Ничего не знаю.

– Гельмут Ланг был вашим сообщником?

– Я не знаю такого.

– Вы хотите сделать заявление?

– Нет.

– Ваша сообщница все нам рассказала!

– Что именно?

– Вы хотите это узнать?

– Мне все равно.

– Вы хотите сделать заявление?

– Нет.

«Вы хотите…» «Нет…» «Вы…» «Нет…» Лампа погасла, воцариласьблаженная тьма. Раздались шаги. Маркиз приоткрыл измученные глаза. Один человеквышел из комнаты, другой вошел – худощавый, невысокий, сутулый, с кривым носоми насмешливым длинным лицом.

– Вы понимаете, господин Марков, – начал вошедший,не успев сесть на жесткий стул, привинченный к полу, – вы понимаете, чтоположение ваше незавидно. На основании многочисленных улик вас признаютвиновным в убийстве Гельмута Ланга.

– Я его не убивал, – устало повторил Маркиз.

Кривоносый поморщился:

– Да не повторяйте вы это как попугай. Это вам непоможет. И совершенно не важно, убили вы его или нет. Вас хотят трахнуть – ивас трахнут! Для этого есть все возможности. Версия будет такая: вы в сговоре сЛангом украли из дома Тизенхаузенов картину, не поделили ее с соучастником иубили его. Картину, кстати, вы успели куда-то спрятать. Девушка, которая была свами, тоже получит приличный срок за соучастие. Поймите, господинМарков, – вы здесь, в Германии, чужие, и вы никому не нужны. С вамисделают все, что захотят.

– Я так понимаю, – проговорил Леня, облизавпересохшие губы, – что вы – тот самый добрый дядя, которому я нужен икоторый по этой причине хочет мне помочь?

– Я не добрый дядя, – кривоносыйусмехнулся, – я деловой человек, и я хочу предложить вам сделку.

– Я с удовольствием послушаю, что вы хотите мнепредложить, только, знаете ли, обсуждать деловые предложения как-то приятнеебез наручников. Я, конечно, понимаю, что не в моем положении – диктоватьусловия, но думаю, что снять с меня наручники, дать мне стаканчик кофе иназвать свое имя – вполне в ваших силах.

Кривоносый господин усмехнулся, чуть склонил голову и нажал кнопкузвонка. На пороге вырос двухметровый, коротко стриженный орангутанг вполицейской форме и вопросительно взглянул на кривоносого, потирая пудовыекулаки.

– Э… офицер, снимите с заключенного наручники ипринесите ему кофе. Мне тоже.

«Он не из полиции, иначе знал бы, как зовут офицера, –сообразил Леня, – но при этом достаточно влиятелен для того, чтобы емуприказывать. Кто же это такой?»

Орангутанг разочарованно засопел, но беспрекословноподчинился. Маркиз потер руки и, пока детина ходил за кофе, с интересомразглядывал своего визави.

– Вы можете называть меня герр Вольф, – насмешливопроговорил тот.

– Думаю, это не настоящее ваше имя, но сойдет и такое.

– Конечно, ведь вам нужно как-то ко мне обращаться.Как, кстати, вы называли покойного Гельмута Ланга?

– Никак, – Маркиз поморщился. – Я его ни разуне видел до сегодняшней ночи.

– Как хотите, как хотите… Орангутанг принес двапластмассовых стаканчика скверного кофе и удалился.

– Итак? – проговорил Маркиз, прихлебывая горячуюбурду. – Зачем я вам понадобился?

– Дело в том, – начал Вольф, откинувшись на спинкунеудобного стула и обхватив тонкими руками колено, – что у господинаТизенхаузена было две дочери.

Пауза затянулась, и Маркиз, чтобы прервать ее, спросил:

– Какое отношение ко мне имеет состав его семьи?

Герр Вольф прикрыл глаза тяжелыми веками и продолжил:

– Его младшая дочь пребывает в добром здравии инаходится в родительском доме, старшая же несколько месяцев назад погибла.Погибла она у вас, в России. Господин Тизенхаузен очень тяжело переживал смертьдочери, что, однако, не помешало ему получить очень большую страховку. Анекоторое время назад мы получили косвенную информацию о том, что девушка жива.Да, я не сказал вам, что представляю страховую компанию, которая выплатиластраховку.