Книга Моя герцогиня - Элоиза Джеймс

Сейчас ее трудно было узнать. Облако чувственности, плотной вуалью окутавшее ее в экипаже, испарилось в мгновение ока. Навстречу дворецкому поднималась сдержанная, величественная герцогиня. Казалось, вовсе не эту гордую леди только что с огромным трудом спасли от неминуемого жестокого насилия. Никто бы не поверил, что красавица вернулась с захваченного мятежниками корабля, а не из роскошного, сверкающего огнями бального зала.

Перепрыгивая через две ступеньки, Элайджа взлетел по лестнице, схватил герцогиню за руку и потащил в гостиную, нелюбезно захлопнув дверь перед самым носом дворецкого.

— Элайджа! — с улыбкой воскликнула Джемма. — Право, стоит ли…

Он не дослушал и не дал договорить: в требовательном поцелуе воплотилась острая потребность немедленно сделать Джемму своей. Во всех возможных смыслах. Только сейчас открыто, бурным потоком выплеснулся тот страх, который он ощутил на яхте, увидев любимую в полном одиночестве, без поддержки и защиты. А ведь могло произойти все, что угодно, вплоть до самого страшного.

— Ты моя. — Сейчас его голос ничем не напоминал обычный ровный баритон государственного мужа. Простые слова прозвучали властно, повелительно. Возражения, и даже сомнения не допускались. — Я… Тогда, много лет назад я отпустил тебя, — вымолвил он, отстранившись и тяжело дыша.

— Да, — отозвалась Джемма неровным взволнованным шепотом.

— Больше не отпущу. Никогда. — Слова прозвучали с отчаянной решимостью.

Она, кажется, испугалась. Ну и что? Какое ему дело? К счастью, милое лицо осветилось шаловливой, многообещающей улыбкой, и на сердце потеплело.

— Дорогой, мне нужно принять ванну! — рассмеялась Джемма.

Элайджа прижал жену к стене и навис, как хищный зверь.

— Нет.

— Право, милый, я вынуждена настаивать. Подумай сам: сначала грязная лодка, непонятная речная вода; потом наемный экипаж. Я… — она умолкла и с шутливым отчаянием взмахнула рукой, — не похожа на себя. — Неожиданно в ее взгляде мелькнула неподдельная, беззащитная растерянность.

— Для меня ты прекрасна даже грязной, — улыбнулся герцог. — Что ж, давай, прикажем приготовить ванну, а я с удовольствием исполню роль камеристки.

— Я купаюсь одна. Всегда.

Элайджа склонился ниже.

— Сегодня же изучу каждый уголок твоего чудесного тела. Ванна лишь ускорит процесс.

— Вы чрезвычайно самоуверенны, ваша светлость, — возразила Джемма, тщетно пытаясь снова стать той великолепной герцогиней, которой ничего не стоило покорить Париж красотой и остроумием.

Элайджа улыбнулся:

— Ну, вот видишь? Уже начинаешь меня узнавать. Так зачем же тратить время на ухаживание?

Но уговорить супругу оказалось нелегко: леди Бомон решительно отстранилась.

— С удовольствием встречу вас в своей спальне ровно через час, герцог.

Продолжать спор не имело смысла. В конце концов, они давно не дети.

Глава 4

Слова почему-то отказывались складываться в предложения, но, к счастью, горничные так увлеклись обсуждением охватившего город мятежа, что не заметили рассеянности госпожи.

Ее настроение менялось каждую секунду: только что в душе царил холодный ужас, а в следующий миг накатывала горячая волна. Казалось, невозможно противостоять восхитительному безумию, восторженному отчаянию, лишающему способности воспринимать окружающий мир и заботиться о впечатлении, которое производишь на окружающих. Почему-то вдруг показалось, что Элайджа уже здесь, а воспоминание о шоке на лице дворецкого в тот момент, когда герцог захлопнул перед его носом дверь, заставило рассмеяться вслух.

Джемма еще сидела в ванне, когда в дверь осторожно постучали. Бриджит вышла, а вскоре вернулась с горящими от возбуждения глазами.

— Все, ваша светлость, пора заканчивать. Герцог просит разделить с ним легкий ужин. Стол накрыт в его спальне, а слуги отпущены до утра.

Искренне преданная служанка даже не пыталась скрыть, счастливого предвкушения. На миг комната погрузилась в изумленное молчание, а потом болтовня возобновилась, как ни в чем не бывало. Джемма встала и позволила себя вытереть. Как странно: четыре женщины безошибочно поняли смысл сегодняшней ночи, но не позволили себе ни единого замечания.

Все горничные, конечно, знали, что долгие годы супруги жили врозь. Скорее всего, не осталась для них секретом и причина возвращения госпожи из Парижа: герцог Бомон нуждался в наследнике. Да и глупая влюбленность в собственного мужа наверняка не утаилась от проницательных взглядов.

Бриджит достала из комода ночную рубашку и расправила, ожидая одобрения. Безошибочная женская интуиция помогла выбрать самое экстравагантное, самое французское, самое восхитительное одеяние — а точнее, намек на одеяние. Тончайший нежно-розовый шелк просвечивал, а глубокое декольте, обильно украшенное вышитыми букетами роз, нескромно привлекало взгляд к груди.

Герцогиня коротко кивнула, и Бриджит подняла розовое облачко над головой. Рубашка скользнула, изящно подчеркнув контуры фигуры, и с легким шорохом опустилась к ногам.

— В волосах прекрасно будут смотреться розы, — авторитетно заявила Мариетта и вооружилась расческой.

— Вычурно, — лаконично заметила госпожа.

— Одна или две, не больше. — Француженка многозначительно улыбнулась. — Ничего нет лучше роз.

Джемма взглянула в зеркало и вновь — уже в который раз — возблагодарила судьбу за подаренную ей красоту. Впрочем, у нее хватало ума не позволить себе поддаться опасному искушению и возомнить, что красота способна заменить достоинство.

И все же на пороге пугающих и в то же время неудержимо манящих событий сознание собственной неотразимости радовало и поддерживало дух. Можно сказать, вселяло уверенность в успехе. Волосы капризно ниспадали на плечи золотисто-медовыми локонами, а небольшие розочки создавали образ распутной дикарки, готовой к таинственному языческому действу в сказочном весеннем лесу, среди сатиров. От дерзких мыслей глаза Джеммы заблестели, а на щеках выступил румянец.

— Очень мило, — заключила Бриджит и подошла ближе. — Может быть, мушку? Одну?

— Но я же не на бал собираюсь, — слабо запротестовала Джемма.

Однако Бриджит не собиралась выслушивать возражения.

— Вот сюда, — пробормотала она, приклеивая в уголок рта бархатную родинку. — Для поцелуев. И каплю губной помады.

Джемма потянулась к любимой баночке, однако горничная протянула другую.

— Сегодня лучше не красную, а розовую, ваша светлость.

Как странно устроена жизнь: служанки выбирают цвет помады и определяют количество цветов в волосах.

Джемма повернулась и с благодарностью улыбнулась.

— Надеюсь, — ответила госпожа на молчаливые пожелания, — что наш с герцогом ужин еще не успел остыть. Можете отдыхать.