Книга Причуды богов - Елена Арсеньева

Юлия ощутила улыбку на своем лице и подумала,что, может быть, не так уж все страшно обернулось, как ей показалось сперепугу. В конце концов, ее любовь к Адаму не уменьшилась оттого, что онбросил какое-то там дело ради побега с нею. Так неужто ж и Адам не смягчится,поразмыслив, сколь многое она покинула ради него? Ведь даже в самые отчаянные,захватывающие мгновения их скоротечного романа она не переставала надеяться,что рано или поздно сможет вернуться с мужем домой, отец с матерью простят ееослушничество, поймут. Любовь извиняет все, а потому Адам должен простить ее!Что бы сделать, как бы поступить, чтобы уж наверняка этого добиться? Непоговорить ли с ним, не объясниться ли начистоту? Или, напротив, затаившись,ждать, пока он сам явится к ней с упреками, и развеять все их слезами,мольбами, ласками?

Ласками? Юлия задумалась. Адам такой нежный,такой ласковый – устоит ли он, если Юлия кинется к нему с жаркими поцелуями?Неужто не растопят они лед его обиды?

Ах, что делать, что делать? Вот ежели быоказался рядом кто-то премудрый, преопытный, с кем можно было посоветоваться!

Юлия задумчиво поднялась по лесенке иочутилась в квадратном коридоре, уставленном по углам креслицами и диванчиками.Даже кадка с фикусом поместилась в этом тесном, но уютном местечке,назначенном, верно, для отдыха и бесед панов проезжающих. Однако сейчас вукромнейшем уголочке возле деревянного инкрустированного столика сидела всегоодна немолодая женщина, одетая в черное платье с белым кружевом и черный чепец.Единственное, что разнообразило ее унылый туалет, это тонкая, тоньше шелка,шаль дивного переливчатого оттенка: не то темно-синего, не то темно-зеленого,да еще с золотым блеском. Дама была столь маленькая, тщедушная, что пряталасьза могучим фикусом, будто птичка от дождя – под веточкой.

Юлия отвесила незнакомке легкий полупоклон изадумчиво воззрилась на полускрытые портьерами двери, выходившие в коридор:которая, интересно бы знать, ведет в отведенную ей комнату? Хорошо бы тамотдохнуть, поуспокоиться, обдумать, как быть дальше…

И вдруг какое-то движение отвлекло ее взор. Онаглянула в сторону дамы – и увидела, что та тасует карты и раскладывает настолике пасьянс.

Юлия любила карты: не игру, а именно пасьянсы.Любила пустяшные вопросы, на которые можно было найти ответ, если картинкисложатся так, а не иначе, любила двуличные, двусмысленные изображения карточныхкоролей, дам, валетов, их застывшие, надменные, насмешливые лица, в которыхтаился намек… Карты могли пророчить, и Юлии всегда хотелось по-настоящемуповорожить на судьбу, но ни одной истинной гадалки, вроде знаменитейшей мадамЛенорман, предрекшей Наполеону его восход и закат, она еще не видела. А вот этадама в черном очень похожа на гадалку…

И не успела она так подумать, как дама поднялана нее лицо – его тонкие черты, подернутые вуалью морщинок, хранили следы красотызамечательной! – и с улыбкою спросила:

– Не желает ли пани изведать свою судьбу?

Юлия изумленно уставилась на даму, почтииспуганная тем, что небеса так скоро отозвались на ее мольбу и послали ей стольнеобходимую советчицу. В ее по-птичьи остреньком личике было что-томаняще-коварное, льстиво-лживое, как во всех карточных дамах, вместе взятых, иЮлия, неотрывно глядя в миндалевидные, жгуче-черные глаза, глядевшие на нее свластно-насмешливым выражением, согласно кивнула. Как зачарованная подошла онак даме, села, покорно сдвинула («Левой рукой, от сердца!») часть колоды, потомеще раз, еще… потом с быстротою вихря на столе раскинулся веер карт – и гаданиеначалось.

Надобно сказать, что для этой цели незнакомкавынула из шелковой черной сумочки совсем другую колоду – не ту, которуюиспользовала для пасьянса, ибо «судьба пустых забав не любит», как пояснила онас чрезвычайной серьезностью, от которой у Юлии холодок побежал по спине. Что жеона только что проделала со своей судьбой, как не пустую забаву?! Нет, этагадалка оказалась здесь не случайно! Ее Бог послал, чтобы выбрать верный путь,ее и ее карты!

Юлия никогда прежде не видела таких карт:фигуры на них были изображены в полный рост, и когда она хотела перевернутьодну даму, оказавшуюся вверх ногами, гадалка испуганно схватила ее за руку:«При перевороте фигура получает совершенно другое значение!»

– Перевернутая бланка означает, чтозагадывающее лицо в беспокойстве! – вглядываясь в карты, произнеслагадалка, и Юлия подумала, что ее беспокойство у нее на лице написано, да иразве обратится к гадалке человек, у которого на душе спокойно и нет тревожныхмыслей? Она поправила снисходительно:

– Меня зовут Юлия, а не Бланка.

Гадалка с легкой улыбкой объяснила, что бланка– это карта, означающая Юлию. Не бубновая дама, ибо ею может оказаться вовседругое лицо, – а именно особенная, отдельная карта бубновой масти, и это –«млада, ладна панна».

В своей привлекательности Юлия никогда несомневалась. Карты, значит, тоже в этом уверены? Спасибо им!

– Млада, ладна панна сейчас вгостинице, – сообщила гадалка.

Поразительная наблюдательность! Неужели, чтобыустановить это, нужно так внимательно всматриваться в перевернутого туза червейи короля той же масти, лежащего вниз головой, а не оглядеться вокруг?

– Перевернутые валет червей и бланка означают,что панна думает о молодом человеке, – сказала гадалка и, не успела Юлияусмехнуться: «А что, есть панны, которые не думают о молодых людях?», уточнила:– Панна полагается на одного человека (видите, бубновый король рядом с семеркойпик?), но четыре семерки гласят, что это – неверный человек!

Юлия растерянно моргнула. Адам – неверныйчеловек?! Глупости какие. Впрочем, да, тот скаженный [19] Сокольский говорил же о дезертирстве… Ну,это ничего! Слово «неверность» имеет для Юлии, как и для всякой женщины, одно,совершенно определенное значение.

И тотчас гадалка ее успокоила:

– Молодой человек страдает от любви.

Ну, слава богу! Знать, еще не все потеряно?

– Ах, военный переменится к вам!

Военный? Какой еще военный? Он-то откуда вколоде взялся? Ах да, это Адам с его школой подпрапорщиков! Или несусветныйЗигмунд? Он, стало быть, изменится к Юлии? Да зачем ей это?! Нет, нельзя липоточнее?

– Вы разойдетесь с молодым человеком.

Это нечестно! Ведь, моля о совете, Юлия хотелауслышать одобрение, а вовсе не безжалостный приговор! Впрочем, с чего это онатак отчаялась? Почему слепо поверила незнакомой женщине, которая несет что вголову взбредет? Такое пристало бы наивной до глупости Аннусе, но уж никак неинститутке, не émancipée барышне, которая, одна из немногих,отважилась сама распорядиться своею судьбою! Надо сейчас же пойти прочь, неслушать более эту врушу…