Книга Я – первый - Сергей Зверев

Я собрался было опять пожать плечами, но вовремя спохватился.

– Думаю, что все будет в порядке, – ответил я тихо и серьезно. – Зубов справится, работу он знает, а на первых порах я ему помогу.

– Ну вот и ладушки, вот и решили, – кивнул Михалыч. – Ну, а теперь то, что касается тебя… Конечно, я знаю, что должен ехать Иваницкий. Только он не поедет! – Михалыч повысил голос, и я послушно кивнул. Обсуждать приказание начальника я смог бы только на кухне, да и то только после его выполнения.

Подумав секунду, Михалыч громко и раздраженно добавил:

– Потому что Иваницкий дурак! – все-таки счел нужным пояснить начальник отдела. – Вместо того чтобы там работу налаживать, он ее завалит!

Я очень хотел спросить, зачем же он рядом с собой дураков держит, но снова мужественно промолчал.

– Послушай, Сережа… – Так полковник меня еще никогда не называл. Я насторожился, а он со вздохом откинулся на стуле, держа дымящуюся сигарету. – Ты едешь не в Шелковской район, как раньше, а в Шалинский… Там только недавно войска зачистку сделали, и там необходимо налаживать работу милиции… И не на сорок пять дней, как раньше, а на три месяца. Ты будешь в составе СОГа – следственно-оперативной группы. Задачи те же самые, что и везде, обычная служба. Только я попрошу тебя об одном: отнесись к своей работе серьезно. Если ты найдешь хотя бы несколько машин, угнанных на Северный Кавказ, или раскроешь несколько преступлений и – самое главное! – доведешь дело до суда, то это значительно повысит репутацию отдела. В том числе и мою, да!

Полковник затушил сигарету и еще раз остро взглянул на меня.

Конечно, я знал, что нашему Михалычу уже пятьдесят четыре года, и что ему давно пора на пенсию (например, полковники служат до пятидесяти, затем любой офицер после достижения пенсионного возраста подает рапорт о продлении службы еще на год, если хочет, конечно, а непосредственное руководство уже принимает решение в зависимости от профессиональных качеств и состояния здоровья претендента), и что уже подходит срок для подачи очередного рапорта. А если у Михалыча показатели и раскрываемость будут на уровне, как у начальника отдела, то ему вполне объективно можно рассчитывать на положительное решение, и он еще послужит.

Вот оно что, значит: если я удачно «отстреляюсь» в Чечне, то это здорово поможет Михалычу. Поэтому еду я, а не Иваницкий. Вот теперь все понятно – на полковника я уже не злился. Разумны и логичны были его действия. Скорей всего, я сделал бы то же самое на его месте.

Михалыч был одинок, с женой развелся, дети жили в другом городе, а на пенсии в одиночестве он просто сопьется. И помрет. У него остановится сердце, как у спортивной лошади, которая десятилетиями бегала и бегала, преодолевала препятствия, отдыхала немного и снова мчалась вперед, а потом вдруг внезапно была поставлена в стойло за ненадобностью. Такого существования старый мент долго не выдержит. Я отлично понимаю его. И так же, как и он, впоследствии буду бороться за каждый год службы, осознавая, что при выходе на пенсию должность начальника охраны «Газпрома» мне не предложат.

Надо было отвечать на молчаливый вопрос начальства, и я бодро произнес:

– Сделаем все, что возможно, товарищ полковник!

Я проговорил это серьезно, и он понял, что я буду работать.

«Ах ты, мать твою за ногу, Андрей Михайлович, ты старый и умный… знаешь, что я тебе обязан за то, что ты пару раз прикрыл меня и защитил, а мог бы попросту выгнать из отдела. Ты тогда не сломал мне карьеру, а теперь ждешь, что я продлю твою. И ты, старый ментяра, знаешь, что я помню об этом. И мне действительно придется постараться».

Михалыч с задумчивым видом покивал, не сводя с меня глаз (ну, конечно же, он прочитал мои мысли враз, без труда), затем вздохнул и медленно поднялся. Я вдруг заметил, как он здорово постарел.

– Ну что ж, желаю успеха! За командировочными зайдешь завтра, а послезавтра выезд. Поедешь с нашим СОБРом, он как раз смену везет в Грозный. Там доберешься до Ханкалы, в штаб группировки, найдешь полковника Литовченко, он занимается милицейскими вопросами… Ну, все, будь здоров тогда! – Михалыч пожал мне руку, помедлил, хотел еще что-то сказать, но передумал.

Когда я уже шел к двери, мой шеф добавил мне в спину:

– А Иваницкий все равно бы никуда не поехал… И не в моей пенсии дело, ты правильно все сейчас понял. У него папа в городской Думе сидит. Сам понимаешь, ну и… – Здесь он энергично выругался, голосом и интонацией особо выделив нашу милицейскую жизнь, которая напрямую зависит от прихотей вышестоящего руководства, а также от их многочисленных знакомых и «нужных людей». Я выслушал все это, не оборачиваясь, и аккуратно потянул на себя массивную ручку двери.

* * *

Ущелье было красивым. Впрочем, как и все природные ландшафты, почти не тронутые человеком. Невысокие живописные скалы розоватого и желтого цвета тянулись по левую сторону дороги, а справа, в небольшом обрыве, глухо шумела речка. Водители машин торопились, но развить приличную скорость у них не получалось, так как встречались повороты, угол которых иногда превышал девяносто градусов.

– Давай, капитан, собирайся! – Такими словами началось для меня вчерашнее утро в Ханкале. Впрочем, я сам виноват. Правильно говорят, что инициатива снизу всегда наказуема. По прибытии в Чечню я развил никому не нужную и раздражающую всех активность. И, как назло, начальник нашего СОГа был в хороших отношениях с заместителем командующего группировкой по оперативным вопросам, что в большей части и решило дело.

Я, осмотревшись на месте и съездив несколько раз в Грозный, сразу удивился неимоверному количеству машин на улицах с самыми различными российскими номерами. Складывалось впечатление, что толпы туристов со всех регионов нашей необъятной страны приехали сюда в отпуск. Общую картину портило только наличие вооруженных людей на улицах и ощущение опасности, которое не исчезало ни на минуту.

Поразмышляв некоторое время, я выложил свою идею начальству. И мне дали добро. И еще добавили в помощь якутский СОБР с двумя бэтээрами. А вот компьютера, правда, не дали. Пришлось выбивать у руководства спутниковый телефон. Но результаты работы нашей группы за одну неделю оправдали все денежные затраты, в которые обходилось содержание такой дорогой аппаратуры.

Мы останавливали на улице любую машину, на которой были не чеченские номерные знаки (а попробуй не остановись, якуты стреляли на поражение сразу, ничуть не колеблясь при этом), и начинали проверять ее на угон. Я звонил по телефону в Ханкалу, и там быстро «пробивали» транспортное средство по базе данных.

Все шло замечательно, но вскоре возник естественный вопрос: а что делать с арестованными машинами? Их прежние хозяева как-то не особо торопились приехать за ними. Можно было бы работать и дальше, но после нескольких мягких намеков нашу активность пришлось понизить, а после и вообще сократить. В общем, произошло то, что и на целине, – время уборки рекордного урожая. Убрать-то его убрали, проявляя мужество и героизм, но вот вывезти как-то не получилось.