Книга Развеянные чары - Ло Гуаньчжун

– Чжао Далан, – говорили они, – не смог догнать барсука, а теперь морочит нам голову небылицами о каком-то оборотне! Пока не увидим оборотня своими глазами – не поверим!

Правда, один пожилой охотник возразил:

– А почему не поверить? Чего только не бывает на свете?!

Тем временем охотники затащили Чжао И под навес, усадили, налили большую чашку вина, а затем каждый принялся рассказывать истории про лис-оборотней.

Когда очередь дошла до Чжао И, он сказал:

– Моя стрела попала лису в ляжку, и на земле, конечно, должны остаться следы крови. Хотите – завтра все вместе выйдем, по следам отыщем нору, перебьем всех лис, сколько бы их там ни было, сдерем с них шкуры и сошьем себе куртки на зиму?

– Согласны! – дружно подтвердили охотники. – Однако вот что: если ваш рассказ подтвердится, мы выставляем угощение; если же нет – придется вам раскошелиться.

Чжао И согласился. На этом ужин закончили, дичь поделили, и все разошлись по домам.

Дома Чжао И рассказал обо всем жене. Та хотя и поддакивала мужу, но в душе терзалась сомнениями.

Ночью Чжао И так и не сомкнул глаз и поднялся, едва рассвело. Услышав шелест листьев, доносившийся со двора, он подумал:

«Видно, ветер поднялся. Ведь сегодня первый день праздника Двойной девятки!»

Выглянув в окно, он увидел, что все небо затянуто черными дождевыми тучами, и заволновался уже всерьез:

«Погода испортилась, надо выходить, пока не пошел дождь. Пожалуй, позавтракаю, когда вернусь».

Торопливо умывшись и надев куртку, Чжао И побежал по соседям. Однако одни еще спали, другие еще не позавтракали. Приходилось ждать, пока поедят да умоются. А тут и ливень начался.

«Ничего, ничего, дождь скоро кончится», – уверял себя вначале Чжао И. Однако дождь не только не прекратился, но лил, не переставая, до самого вечера. И весь день Чжао И не находил себе места от досады, что нет у него длинного бамбукового шеста, чтобы разогнать тучи или, взобравшись на небо, укутать их непромокаемыми полотнищами, – свети, мол, солнышко, суши лужи.

Увидев, что муж расстроен и неохотно ужинает, жена решила приободрить его и подала на стол жареную дичь и две бутылки вина. Чжао И незаметно для себя самого захмелел и, как был одетым, повалился спать.

Проснулся он в четвертую стражу[44]и, не слыша шума дождя, решил, что погода прояснилась. Когда же в окне посветлело, Чжао И поднялся и выглянул во двор: небо все еще было сумрачным, но дождь действительно прекратился.

«Боюсь, эти лежебоки еще не проснулись, – подумал он, – торопиться незачем, можно, пожалуй, и позавтракать».

Он разбудил жену и велел ей приготовить завтрак, а сам тем временем умылся. Позавтракав, он вышел из дому – моросил все тот же мелкий дождик.

«Ничего, ничего, дождик не сильный, даже одежды не промочит, – успокоил себя Чжао И, – ждать не следует».

Однако, сделав несколько шагов, он убедился, что земля совсем раскисла. Пришлось возвращаться домой и надевать сандалии на непромокаемой вощеной подошве. Затем Чжао И забежал к одному соседу, к другому, к третьему – никто из них и не думал трогаться.

– Экая важность! – говорили они. – Стоит ли тащиться по грязи в такую даль! Если вы и впрямь подстрелили лиса, так он сейчас наверняка где-нибудь отлеживается да раны зализывает. Так что спешить нет смысла, можно пару деньков и переждать.

И вторую ночь Чжао И дурно спал. Погода установилась лишь на третий день.

«Ну, теперь-то им не отговориться», – решил он и стал с утра обегать приятелей и договариваться о часе выхода.

Когда же пришло время трогаться в путь, некоторые пожилые и видавшие виды охотники стали отказываться:

– Земля сырая, идти трудно. Идите уж вы, молодые.

– Ладно, на том и порешим, – заявили остальные.

В путь отправилось человек двадцать. Впереди всех, указывая дорогу, шел Чжао И. Долго кружили и петляли охотники, обшарили лес и множество горных склонов, однако кровавых следов, о которых говорил Чжао И, они не обнаружили – их смыл дождь. Чжао И попытался было растолковать это приятелям, но те его и слушать не хотели.

– Чтобы в таком густом лесу дождь все начисто смыл?! Ну, хорошо, допустим, следы смыты. А нора? Ведь она-то должна быть где-то поблизости…

Снова принялись за поиски, и вновь неудача! Наконец, охотники потеряли терпение:

– Тьфу! Целый день таскаемся, и все без толку! Пожалуй, пора и по домам. Ну, а с вас, как и уговорились, угощение…

Чжао И расстроился, но возразить было нечего – пришлось возвращаться в деревню.

– Все это выдумки Чжао И, – уверяли одни.

– Если в мире, как уверяют, и существуют лисы-оборотни, то тогда нашего Чжао Далана можно смело считать лгуном-оборотнем, – посмеивались другие.

Вот почему в народе до сих пор можно услышать выражения: «врет, как Чжао» или «лгун-оборотень Чжао».

По возвращении в деревню охотники собрались в доме Чжао И и потребовали угощения.

Делать нечего – Чжао И взял у жены кое-что из одежды, заложил у ростовщика и на вырученные монеты купил вина для охотников. Пришлось приглашать и тех пожилых охотников, которые отказались идти из-за дождя.

Перед тем как разойтись по домам, все условились, что, ежели будут спрашивать про лиса, дружно отвечать: лис-оборотень был.

Шутливый сговор и насмешки охотников так расстроили Чжао И, что он поклялся впредь никогда не упоминать о том, что когда-то стрелял в лису.

На этом наше повествование раздваивается, и сейчас речь пойдет о подстреленном лисе-оборотне, рожденном Белой лисой.

Эта старая лиса, его мать, владела искусством совершать превращения, за что и получила красивое прозвище – Святая тетушка. Жила она в большой пещере у подножья гор Гусиных ворот[45]. К востоку и западу от этой пещеры вздымались два таких высоких горных пика, что казалось, они упираются в небеса. Гуси, летящие весной на север, а осенью на юг, всегда пролетали между этими горами, как между воротами. Отсюда и название этих мест.

У Святой тетушки было двое детей – сын и дочь. Лиса звали Ху Чу, лису – Ху Мэйэр.

С давних времен все лисы, достигшие пятисотлетнего возраста, носили либо фамилию Бай, либо Кан; тысячелетние именовали себя Чжао или Чжаном, а Ху считалась общей фамилией для всего лисьего рода и означала просто «лиса».