Книга Избранные рассказы из «Маснави» - Джалалетдин Руми

разверзлась гора Тур?

Если бы мы ниспослали Коран на гору, она не устояла бы, разверзлась и рассыпалась бы от страха.

Если бы гора У худ поняла Мое величие, разбилась бы вдребезги, сердце ее наполнилось бы кровью“.

Так как ты слышал благословенное имя Аллаха от своих родителей, ты без знаний, в небрежности последовал за ним.

Если бы ты получил знания об имени Аллаха, а не следовал за Ним только из подражания, ты бы размягчился, истончился, расплавился бы и даже таинственного знака от тебя не осталось бы.

ИШАК УШЕЛ

Однажды дорога привела одного суфия к текке[7]. Он завел своего ишака в конюшню текке и привязал там, дал ему пищу и воду.

Находившиеся в этой текке дервиши были очень бедными. У них не было еды ни для себя, ни для гостя. Посоветовавшись, они решили продать ишака суфия.

Тут же они отвели ишака на базар, продали, а на полученные деньги купили еды. Вернувшись в текке, зажгли свечи и объявили на всю округу: „Сегодня текке принимает гостей, в текке сегодня будет сема[8]“.

Были поданы угощения, а после того, как все поели, началось сема. Гостю оказали почтение и очень хорошо, мягко и добро с ним обращались. Расспросили о его делах, заботах. Суфий был очень доволен таким обращением.

„Когда же мне веселиться, если не сегодня?“ — думал он. Дым, исходящий из кухни, пыль из-под топающих ног, кружение дервишей — слились воедино и заполнили текке.

Когда сема приблизилась к концу, музыкант начал выводить какой-то тяжелый, странный ритм. „Ишакушел, ишакушел“, — выговаривал он. Все начали повторять за ним. „Ишакушел! Ишакушел!“ — кричали они до рассвета.

И хозяин ишака тоже присоединился к всеобщему воодушевлению. Громче всех он кричал: „Эй, сынок! Ишакушел! Ишакушел!“

Наступило утро, и люди один за другим начали уходить из текке. В конце концов, остались лишь гость и слуга, который прислуживал в текке.

Суфий, собравшись в дорогу, зашел в конюшню. Оглянулся по сторонам, но ишака не увидел. „Наверное, его отвели на водопой…“, — подумал он.

— А где ишак? — спросил он у подошедшего слуги.

— Что это за вопрос? — ответил слуга. — Постеснялся бы своей бороды! Думаешь, я не слышал, как ты всю ночь кричал: „Ишак ушел! Ишак ушел!“

— Твоего ишака продали! — продолжил он. — Как ты думаешь, откуда взялись все эти угощения вчера вечером?

— Я ведь доверил тебе ишака, — возмутился суфий, — почему ты не следил за ним? Почему хотя бы не подошел ко мне и не сказал: „Несчастный, в отношении тебя совершено злодеяние?“

— Сколько раз я ни подходил к тебе, — ответил слуга, — каждый раз я видел, что ты громче всех кричишь, что ишак ушел. Поэтому я и подумал, что ты все знаешь.

Что мог сказать суфий, говорить не стал. Ведь ишак-то уже ушел.

* * *

До тех пор пока не достигнешь состояния, при котором будешь способен черпать благо из глубин моря знания, лучи света, исходящие от добрых и совершенных друзей, — необходимы нам.

Сначала, когда благо начнет приходить к тебе, ты прими его просто как результат подражания, когда же оно начнет приходить постоянно, тогда это настоящее благо.

До того, пока не достигнешь настоящего блага, ни в коем случае не разлучайся с друзьями, пусть песчинка не бросает перламутровую раковину, пока не станет жемчугом.

Если хочешь, чтобы очистились твои глаза, твой разум, твои уши, разорви шторы, закрывающие твои глаза, разум и уши.

Подражание другим, которому суфий под дался из-за жадности, ослепило его разум, и поэтому он не смог увидеть происходящее в истинном свете.

Страстное желание куска пищи, пристрастие к удовольствиям и развлечениям помешали разуму понять истину.

Если бы зеркалу была присуща жадность, мы видели бы себя в нем с двумя лицами.

ДВА РАБА

Один султан купил для себя двух рабов. У одного из них было прекрасное лицо, белые, как жемчуг, зубы. Султан позвал его к себе, некоторое время беседовал с ним. На все вопросы султана раб давал прекрасные ответы. Затем султан угостил его, одарил подарками и отправил в баню.

— Пусть другой раб зайдет ко мне! — повелел он. Другой раб был отвратителен на вид. Изо рта у него шел неприятный запах, а зубы были черными. И беседа его не была приятной.

Однако этот султан решил не довольствоваться увиденным и, чтобы лучше узнать обоих, решил испытать их.

Он сказал тому рабу, у которого изо рта шел неприятный запах:

— Ты похож на умного человека. Ты стоишь не одного, а сотен рабов. Но тот твой товарищ, который ушел в баню, рассказывал о тебе невозможные вещи. Он старался охладить мое отношение к тебе: „Он вор, ему нельзя доверять. К тому же общается с плохими людьми, не имеет совести“, — сказал твой товарищ.

Раб ответил султану:

— О мой султан, я знаю его как правдивого человека. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы он говорил ложь. Правдивость присуща его характеру. Значит, он увидел мои дурные качества. А я не смог увидеть в себе то плохое, что он увидел.

Как султан не старался, он не смог заставить этого раба сказать что-либо плохое о своем товарище.

В это время первый раб вернулся из бани и был вызван к султану.

И снова султан был очень любезен с ним:

— Как ты похорошел, посвежел.

Но потом добавил:

— Ах, если бы в тебе еще и не было тех плохих качеств, о которых говорил другой раб!

Раб сказал:

— О мой султан, назови хотя бы одно из того, что обо мне говорил этот безбожник, пожалуйста!

Султан ответил:

— Он говорил о твоем двуличии. Сказал, что ты с виду кажешься полезным человеком, а на самом деле причиняешь только вред.

Услышав, что его товарищ говорит за его спиной такое, раб как будто взбесился. Рот его скривился, глаза покраснели, и он сказал все, что ему пришло на ум для того, чтобы унизить своего товарища. Послушав его некоторое время, султан перебил:

— Хватит! Я испытал вас обоих. И стало понятно, что в то время как у него плохо пахнет рот, у тебя плохо пахнет душа! Дальше ты будешь в его подчинении, он будет над тобой старшим! Иди!

* * *

Будь уверен: если прекрасному, милому лицу сопутствует дурной характер, оно не имеет никакой цены.

У кого-то может быть неприятный, отталкивающий вид. Но если у него прекрасный нрав, можешь отдать