Книга Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских тюрьмах - Ева Михайловна Меркачёва

медчасти симулировал, делал вид, что он псих. Кормили его принудительно долгое время. Нынешним симулянтам до Судоплатова так далеко, что и говорить о них нет смысла.

Как в «Централе» прощались с Кругом

Библиотека во владимирской тюрьме — место особое. Кругом шторочки, цветочки. Все нарядное и по-домашнему уютное. И вот посреди всей этой красоты этажерки с книгами и портреты. Михаила Круга.

Шансонье в тюрьме любят и втайне ему благодарны за песню, в которой он воспел «Владимирский централ». Круг был здесь частым гостем, его охотно принимали, особенно в этой библиотеке.

— Однажды он приехал в тюрьму в тапочках, — вспоминает библиотекарь Ирина Владимировна. — Наверное, хотел этим показать, что он тут как дома. В другой раз появился в тюбетейке и в черных очках. Тогда он много общался с осужденными из хозотряда, пел песни. В последний раз он был у нас незадолго до гибели. Мы с Мишей вот тут, в библиотеке, долго сидели, разговаривали. Он будто что-то предчувствовал. Был очень задумчив. Потом я его проводила, поцеловала на прощание.

И чтобы не расплакаться, библиотекарь показывает нам свои книжные сокровища. Вот, к примеру, издание 1937 года «Возникновение паровоза и железных дорог», в котором по чьему-то велению заклеена фотография Кагановича. Есть книги начала прошлого века, но их заключенным на руки не выдают, берегут.

Для арестантов же предлагают исторические романы и фэнтези.

— Мы не держим современных детективов, — говорит Ирина Владимировна. — Там и сленг криминальный, и вообще много такого, что можно расценивать как наставление для преступного мира. В некоторых есть даже планы побегов! Ни к чему все это. Пусть читают классику.

Видимо, под классикой подразумевается и такая книга, как «Я в милиции служу». Как бы ни было смешно, но она пользуется популярностью у сидельцев «Централа»!

Поразительно, но рекорды по читаемости бьют Маркс и Энгельс. Среди самых популярных также книга под названием «Ленин — мастер революционной пропаганды». Впрочем, книги про Путина (их тут не меньше десятка) читают в «Централе» не реже. Среди рекомендуемых библиотекарем к прочтению произведения с говорящими названиями — «От тюрьмы да от сумы», «Встреча с прошлым», «Избавь и прости».

Книга из тюремной библиотеки

— А мы всей камерой читаем Достоевского, — говорит осужденный Николай. И ведь не врет: на заправленной койке лежит истрепанный томик великого писателя, внутри закладочка.

Заключенный, который сейчас занял камеру Васи Сталина, читает «Дело Артамоновых» Горького и сборник Войновича. Он здесь один. Так же, как когда-то был один сын вождя. Свой срок получил за кражу (статья 158, часть 2), раскаивается, ежедневно пишет на волю письма. Его судьба вряд ли будет столь примечательной, какой была у предшественника. Но, может быть, выйдя на волю, не повторит его ошибки и не опустит руки, не сопьется? Как знать.

Тюремные тайны сына вождя: Василий Сталин во Владимирском централе

Уголовное дело на сына Сталина — Василия по праву считают историческим. Спустя всего пару месяцев после смерти вождя, в 1953 году, генерал Василий Сталин в одночасье стал простым заключенным. Как он пережил падение с такой высоты на самое дно? Как на самом деле жил за решеткой? Как отзывался об отце и его преемниках, которые его посадили? Мы взяли интервью у человека, который общался с сыном Сталина в тюрьме, и побывали в камере, где он сидел.

В тюрьме даже у самых молчаливых развязывается язык. Они начинают вспоминать старую обиду-боль и проявляют им самим неизвестные черты характера, потому что тюрьма сильных делает сильнее, а слабых совсем убивает. Что она сделала с сыном Сталина? Об этом до сих пор фактически ничего не было известно.

Василий Иосифович Сталин

Город Владимир (200 км от Москвы). Вечер 4 января 1956 года.

Василия Сталина привезли к воротам «централа» на черной машине «ЗиМ». Этот автомобиль с особым пассажиром сопровождал еще один, точно такой же марки и такого же цвета. Сотрудники НКВД вывели Василия Иосифовича, передали под роспись начальнику тюрьмы. Тот сразу дал распоряжение оформить заключенного как Василия Павловича Васильева. Само слово «Сталин» запрещено было произносить на территории тюрьмы под страхом наказания.

Гремит связка ключей. Надзиратель неспешно ищет тот самый. Находит. Проворачивает его в замке. Скрип двери. Внутрь вводят заключенного.

Эта сцена происходила во Владимирском централе 61 год назад и повторилась сейчас. Тогда в камеру № 31 завели Василия, уже отсидевшего три года в Москве, сейчас — меня, решившую пройти по тюрьме его путь.

Обычная камера, небольшая, светлая. Мне показывают угол, в котором стояла кровать Василия Сталина. Сейчас там тоже есть нары, только уже другие. А вообще камера и сегодня жилая. Ее «постоялец» — молодой человек, арестованный за кражу. Железное ведро с питьевой водой, шахматы (играет сам с собой), шкафчик, набитый какой-то провизией. Заключенный сидит за столом, пишет письма. Он понятия не имеет, что по ночам спит на той шконке, где когда-то лежал сын генералиссимуса.

А мы идем дальше. Василий Сталин поменял по документам минимум 3 камеры. Сначала сидел на втором режимном корпусе, который называли еще больничным (там располагалась медчасть). Потом был третий и, наконец, четвертый. Именно на «четверке», в угловой камере на 3-м этаже, Василий Сталин пробыл большую часть своего срока. По злой иронии, здесь же сидела практически вся семья жены Сталина — Надежды Аллилуевой. В их числе сестра Анна, жена брата Евгения.

Несчастные Аллилуевы были изолированы от мира якобы за то, что распространяли информацию о личной жизни Сталина. Сотрудники показывают их камеры. Но там все стандартно. Да и что могут сказать стены? Немного. Другое дело — люди.

Константин Евсеев почти 40 лет проработал во Владимирском централе. Он отвечал за тюремное предприятие, его супруга была медсестрой. Оба давно на пенсии, живут недалеко от тюрьмы. Константин Дмитриевич, несмотря на возраст (отметил 95-летний юбилей), выглядит и чувствует себя отлично. А какая у него память! Какой ясный, светлый ум! Общаясь с Евсеевым, понимаешь, почему Василий Сталин позволил себе перед ним раскрыться.

Ветеран пенитенциарной системы пригласил нас к себе домой. Все-таки о тюрьме иногда лучше рассказывать за ее пределами. Живет Константин Дмитриевич скромно. Ничто в крохотной квартирке не напоминает о том, что вся его жизнь была связана с Владимирской тюрьмой.

Константин Евсеев

— Константин Дмитриевич, вы как вообще попали в тюрьму? — начинаю я наш разговор. — Это случилось сразу