Книга Амазонка - Елена Золотарева

понимая, что без его помощи не обойтись.

— Какого черта тебя занесло в эту глушь, дружище! Элла! Я не верю своим глазам!

— Да так, захотел набить морду парочке хоров, — съязвил я, — жаль, что тебя рядом не было.

Шанго замолчал, чувствуя вину передо мной и огорчение, что не попал на веселую драку.

— Дор, прости! Черт! Я не знал! Ты цел?

— Ладно. Я в порядке! Кроп унесло.

— Я вылетаю!

На том конце послышался огорченный женский стон.

— Особо можешь не торопиться, если ты занят.

— Не понял.

— Мне еще тут найти нужно кое-кого…

— А щас вообще не понял!

— Закончишь, свяжись со мной.

— Стой, стой!

Я специально не стал вдаваться в подробности, зная о его любопытстве. Чем ярче интрига, тем быстрее он прилетит.

— Отключаюсь.

Шанго будет здесь часа через три! А я пока найду ЕЁ! Хорошо, что я изучил схему поверхностного течения. Теперь наверняка знаю, куда отнесло ее лодку.

Не медля ни секунды, я погрузился в воду. Уже ночь, и на острове, куда прибило беглянку может быть опасно.

Спустя несколько минут я увидел огни. Несколько кострищ освещали линию берега. Странно, но человек не стал бы разжигать столько, тем более, если она одна. А что, если она не одна?

Возможно, она вовсе не от меня убегала, а возвращалась? К мужчине…

Я поднажал, чтобы скорее разобраться со всем этим. Ненавижу неясность. И когда до берега оставалось метров двести, сердце грохнуло, точно взрыв прогремел внутри. Мои глаза даже не видели этого ангела, но сердце трепыхалось, предвкушая встречу. Казалось, что мир замер, что я снова потерял сознание, которое уже устремилось к ней. И я проклинал тело, что так медленно перемещалось вслед за ним. Когда кровь, насыщенная гормонами, слегка отлила от мозга, я заметил орущую толпу, полукругом стоящую у берега. Они издавали гортанные звуки, свистели, шумели, словно травили зверя. А в центре этого безумия находилась она…

Горло захрипело от ярости. Убью каждого, кто сунется и сделает ей больно!

Моя девочка держала в руке огромный нож и размахивала им, не подпуская никого ближе. Она как тигрица, разъяренная и готовая разорвать на части, обещала смерть каждому, кто рискнет сделать хоть шаг в ее сторону.

Моя?

Стоп! Я сказал «моя»?

— Хор!

Кто-то из толпы заметил меня, и надрывным криком оповестил об этом всех присутствующих. И пусть я не был тем, за кого меня приняли, но то, что народ поутих и стал разбегаться сыграет мне на руку — проблем будет меньше, потому что калечить обычных людей запрещает наш кодекс.

Я сделал последний рывок, и ноги почувствовали дно. Теперь спешить некуда. Я вижу, что моя дикая кошечка в безопасности. Да что там, она сама кого хочешь приструнит. А мое эффектное появление, в слегка замедленном темпе, даст время народу разбежаться подальше.

— Тебя только не хватало! — она сквозь зубы зашипела и оскалилась.

А я почувствовал укол. Прямо в сердце.

9. Люблю свадьбы!

Дор

— Тебя только не хватало! — она сквозь зубы зашипела и оскалилась.

А я почувствовал укол. Прямо в сердце.

Вот как значит…Хорошо, маленькая стерва. Если ты так уверена в себе, не смею вмешиваться. Покажи, на что ты способна.

Злюсь, на то, что она не рада мне, но понимаю, что и не должна была. Рассматриваю ее напряженное лицо, сведенные брови, крылья носа, трепещущие на вдохе, губы, сжатые в тонкую полоску. Сейчас она совсем не похожа на женщину, объятую огнем, сидящую верхом на мне. Но все же эта дикость, необузданность, страсть делают ее еще притягательнее.

Мой взгляд ползет ниже, по влажной загорелой шее, что отражает оранжевые огни костра, скользит по глубокому вырезу платья и цепляется за сосок, выпирающий из-под мокрой ткани, что облепила ее тело, как вторая кожа.

Хочу прикрыть глаза, чтобы перевести дыхание, но не могу. Я должен следить за тем упырем, что вертится на песке, держась за ногу, и пытается осторожно подняться, чтобы не привлечь ее внимание.

Я предугадываю каждый его шаг, знаю, что сейчас он отнимет у девушки нож и приставит его к ее горлу, но даже не пытаюсь вмешаться, потому что ОНА взглядом просит меня исчезнуть.

Дьявол! С каких пор ты стал таким обидчивым? Выруби этого придурка! Не дай ему обидеть девушку!

Но я продолжаю молча наблюдать. Я не должен лезть со своими правилами. Возможно, женщина не приемлет помощи, если сама не просила о ней. У них на Земле всегда были странные веяния, непонятные нам. И, если он навредит ей, если оставит хоть царапину, я оторву пальцы по одному и заставлю их сожрать! Но он не навредит. Я быстрее его, я успею.

Как я и предполагал, пользуясь замешательством девчонки, он поднимается и остервенело пинает ее под колени. Она ахает от неожиданности, попытается удержать равновесие, вывернуться, но не успевает. Он сжимает запястье, направляет ее руку с ножом к ее же горлу.

А она вместо того, чтобы уничтожать взглядом этого подонка, ненавидит меня.

— Что ты здесь забыл? — плюет он в мою сторону, и люди, пятившиеся назад останавливаются, чувствуя его смелость.

Расстановка сил становится в миг понятной. Он главарь этой шайки потерпевших, и, похоже, единственный, кто в курсе, что я не хор и убивать их не стану. Без необходимости, конечно. Но он не станет сообщать об этом, пусть все вокруг восхищаются его смелостью, за счет этого он еще выше поднимется в их глазах.

— Что с девушкой?

Я делаю шаг по направлению к ним, и люди с ужасом отходят на метр. Но не он. Он продолжает крепко держать свою вырывающуюся добычу и с вызовом смотрит мне в глаза.

— Брачные игры! Не твое дело! — огрызается он, и перехватывая из ее ладошки нож, бросает девушку своим дружкам.

Она молча глотает это унижение, а глаза словно выжигают на моей коже «не суйся, благодетель чертов!». Я окончательно теряюсь в рое своих мыслей. Да, женщины необъяснимые создания, но, черт подери, не настолько же! Или это я идиот.

— Отлично. Люблю свадьбы, — я бросаю взгляд на девушку, которую удерживают двое ушлепков, и прохожу вглубь острова к главному костру.

Главарь, как ни странно, идет за мной, и даже садится напротив, предлагая мне какое-то пойло. Наглый, мерзкий, скользкий тип.

Принимая из его рук пиалу с мутной жижей, считываю его волнение с нотками страха. Отлично. Значит не совсем отбитый, понимает, что к чему. И пока я принюхиваюсь к запаху дрожжей, его люди рассаживаются