Книга Королевский развод - Елена Пронина

Землю, Жираф? – предложила Лиса. – Ты обещал сводить меня в «Чайленнд».

– Земля не дает посадки, – соврал Виктор. – Нелетная погода.

Как по запросу, на улице начался дождь.

– Откуда ты знаешь, что погода нелетная? – Сима сдалась не сразу.

– Разве ты сама не слышишь? Дождь идет. А во время дождя посадку не дают: за тучками не видно посадочной полосы. Но мы обязательно сходим в «Чайленд» завтра, – пообещал Виктор.

– Точно?

– Точно!

– Слово космонавта?

– Слово космонавта!

Посидели перед телевизором еще немного.

– А мама скоро придет? – спросила с тоской Сима. – Она под дождиком промокнет.

– Мама от дождика спряталась у подруги, наверное, – сочинил на ходу Виктор. – Как погода наладится, так она домой и вернется. Скорее всего, завтра.

– Мы и кушать без мамы будем? – вздохнула Сима, напомнив отцу о том, что пора ужинать.

Заказал пиццу, колу, пиво и попкорн – была у него одна идея.

От пиццы Сима не отказалась, а потом Виктор предложил ей вернуться в «каюту».

– Только теперь это будет не каюта космического корабля, а кинозал, и мы будем смотреть один из моих любимых мультиков.

Витя хотел познакомить дочку с «Тайной третьей планеты». Но прежде нужно было создать антураж кинотеатра. А какое кино без попкорна? Он заказал два пакетика: один – с карамельным вкусом, другой – просто соленый. И они вместе с Симой делали попкорн в микроволновке, что вызвало у девочки такой восторг, будто она оказалась в цирке.

Потом уже смотрели старый советский мультик, и Сима заснула у отца на плече, так и не доев попкорн, не допив колу.

Осторожно, чтобы не разбудить, Виктор перенес Симу в детскую. Умудрился снять с нее брючки так, что девочка не проснулась. Майку решил оставить. Укутал дочку одеялом и, нежно поцеловав в затылок, вышел.

Расставив по местам мебель в гостиной, Виктор посмотрел на часы. Время было детское – десять часов. За окном все еще моросил дождь, навевая тоску. Но спать не хотелось. Наоборот, стоило представить, как он ложится один в пустую кровать, на душе становилось еще пасмурней.

В сердце зрела обида на Машу. Он же делал все, чтоб семья ни в чем не нуждалась! Да, он не был олигархом, не ворочал миллионами, но доход имел достойный. А скоро планировал расширяться, осваивать новые направления. Сделку выгодную вот-вот должен был заключить. Желание Маши работать ему казалось прихотью, капризом. И он не мог понять, как эту прихоть можно было поставить выше благополучия семьи, выше комфорта их дочки?

Выходит, он совсем не знал свою жену. Они были вместе уже восемь лет, и он был уверен, что ценности у них с Машей общие. А оно вон как вышло…

Впрочем, кое-что хорошее в ситуации все-таки было: он провел наедине с дочкой целый день. Виктор поймал себя на мысли, что совсем плохо знал свою девочку. Понятия не имел, чем Сима увлекается. Например, ему даже в голову не могло прийти, что она обожает играть в бумажные куколки. Не ожидал, что у нее уже есть мечта – стать модельером. В таком возрасте разве дети уже намечают будущую профессию? Или, может, как раз в этом возрасте они и делают свой главный выбор?

Только сегодня он узнал, что Сима не любит чай, предпочитает какао. Он понял, что она сластена. Не зря, наверное, Маша просила не давать ей больше одного куска торта. Он ослушался. И знал, что снова ослушается, потому что балдеет от улыбки своей дочки, не хочет, чтоб она плакала, даже если это просто капризы. Только бы Сима не догадалась, что может вить из отца веревки!

А как много ему еще предстоит узнать о жизни дочки, если Маша все-таки осуществит свою угрозу и вернется не раньше чем через неделю!

«Хотя, конечно, лучше, чтоб уже завтра вернулась, – размышлял Виктор, сидя в темной гостиной перед выключенным телевизором. – Если быстро одумается, прощу ее, даже не попрекну. Все мы живые люди, все ошибаемся. Маше тем более простительно – так-то она рассудительная, не психованная. И мы же жили с ней все эти годы душа в душу. По-настоящему и не ругались даже, разве что пикировались полушутя. И в сексе у нас все хорошо было. С моей точки зрения, так вообще идеально. Вроде, и Маше хватало. Я же ее любил, всегда старался, что б ей хорошо было со мной. Ее хорошо для меня даже важней всегда было, чем мое.

А, может, все дело в том, что она меня не любила? Или разлюбила потом? Тогда понятно, почему так легко от меня ушла. Может, работа, вообще повод, а главная причина в том, что я ей приелся. Или, не дай бог, уже нашла кого-то на стороне. Например, своего будущего руководителя. Он, я слышал, тот еще донжуан».

Спать Виктор лег только к утру, из-за чего проснулся даже позже дочери.

Глава 10. Креативный образ

«Пина Колада» оказалась коварной вдвойне: не только быстро опьянила в субботу, но и не дала покоя в воскресенье. Встала Маша с больной головой. Хотя «встала» применительно к ней – было сильно сказано: встать-то как раз Маша не смогла. Проснуться проснулась, но голову от подушки оторвать была не в состоянии: она болела, просто раскалывалась. И вдобавок к этому еще и мутило.

Рената чувствовала себя намного лучше. То ли сказалась привычка к алкоголю, то ли голова у нее была крепче, то ли кофе с коньяком не вызывает такого тяжелого похмелья, как ром со сливками и соком.

– Кофе с коньяком должен помочь, – уверенно заявила Рената, ставя перед подругой полупустую чашку с кофе и наполняя ее чуть ли не доверху коньяком.

Маша уверенности хозяйки дома не разделяла, но напиток из ее рук взяла и выпила маленькими глотками, как лекарство.

После второй чашки все-таки полегчало, а после третьей отступила и тревога, уступив место беспричинному веселью. Тут как раз у Маши и зазвенел телефон.

– Высшее существо слушает! – бодро ответила Маша Вите (а звонил именно он).

– Какое еще высшее существо? Ты с утра, что ли, набраться успела? – раздраженно спросил Виктор.

– Вот такое, самое настоящее! И я право имею! Я вчера это точно выяснила, а ты, ты…

– Тварь дрожащая? – подсказал Виктор. – Это, Маш, уже перебор!

– Почему тварь? Ты не тварь, ты хороший. Но не высший. Ты где-то в середине пирамиды, – обнадежила мужа Маша.

– Какой еще пирамиды? Пищевой, что ли? – растерялся муж.

– Почему пищевой? Маслоу! – не упустило возможности продемонстрировать интеллект «высшее существо».

– А