Книга Что такое анархизм - Д. И. Новомирский

не изменила своей сущности: наемный работник, собственно говоря, тот же экономический раб своего хозяина, а свободный гражданин есть тот же политический раб буржуазного государства. Как экономическая зависимость работника выражается в отделении его от вещей, так политическая зависимость выражается в бесчисленных правовых барьерах между людьми. Уже из этого ясно, каково должно быть отношение анархизма ко власти.

Анархизм, который с такой бешенной ненавистью относится к частной собственности, как косвенному орудию порабощения личности, должен сохранить самые жестокие удары для института власти, как прямому, голому выражению бесстыдного и беспредельного насилия. Власть не только такой же враг свободного творчества, как собственность, но постоянно и до наших времен остается опорой экономического рабства. Уже этих общих рассуждений достаточно для анархизма, чтобы объявить непримиримую войну современному государству, как и будущему государству, так и всякой форме организованного насилия над личностью.

Но этих априорных полуабстрактных размышлений недостаточно для полного понимания природы Власти. Необходимо остановиться на разборе конкретной формы ее организации.

VII.

Анализ демократии.

„Вы отрицаете всякую власть под тем предлогом, что опа насильственно отделяет человека от человека, что она мешает свободному творчеству. Поймите, ваш ребяческий довод — чистая фантазия. Против крупного, грандиозного исторического фактора вы выступаете на войну с помощью сентиментальной декламации. Государство было, государство есть и хочет быть в будущей, а вы думаете доказать его непригодность очень звучными, но вполне пустыми фразами о свободной творчестве и других пустяках. Попытайтесь дать нам что нибудь кроме пустых фраз: попытайтесь дать научный анализ демократии. Мы понимаем того, кто восстает против власти самодержавного царя. Такая власть действительно несправедлива, бессмысленна и деспотична. Но скажите нам толково и ясно, почему вы против последовательной и искренней демократии? Неужели вы можете серьезно отрицать глубокую и справедливую идею народного самодержавия? Неужели вы имеете серьезный довод против того, что самодержавный народ может передать на время свою власть собранию своих депутатов? Неужели вы имеете какой нибудь серьезный довод против того, чтобы это законодательное собрание назначало исполнительный орган. Наконец, где те, серьезные аргументы, на основании которых вы отвергаете суд? Пока вы не дали нам серьезных, научных ответов на эти важные вопросы, мы считаем вашу противогосударственную проповедь просто чувствительной болтовней. Так говорит, так может говорить убежденный демократ нам, анархистам.

Что можем мы ответить на его „неумолимые“ вопросы?

Наивный ум, выросший в сфере буржуазных понятий, бессилен вырваться из них... Великая заслуга анархизма состоит в том, что он в области политики совершил ту же крупную критическую работу, которую начал социализм в области экономики. Как социализм не побоялся глубоко вонзить нож анализа в самые глубокие, закоренелые предрассудки экономии, так анархизм смело бросил перчатку всем установившимся политический предрассудкам. Анархизм не побоялся расшатать весь фундамент современного политического строя буржуазии, разобрать его по частям и смело отвергнуть без колебаний и навсегда. Вот почему анархизм беспощадно разбивает и тот идеал, перед которым падает ниц не только раболепный буржуа, но которому почтительно кланяется и „научный“ социалист.

Вы спрашиваете нас, господа демократы, признаем ли мы самодержавие народа. Мы отвечаем нет, не признаем!

Признаем ли мы отчуждаемость этого самодержавия собранию депутатов. Нет, не признаем!

Признаем ли мы хоть некоторую полезность законов, исполнительной власти, суда? Мы отвечаем вам прямо и решительно: нет, не признаем! Ни одного вашего политического института мы не признаем. Мы отвергаем с презрением ваше политическое наследство, подобно тому, как мы хотим сломать и до тла разрушить весь ваш экономический строй. Все ваше политическое здание, подобно экономическому, поддерживается только голым насилием и построено лишь на целой системе лжи, лицемерия и вопиющих противоречий.

Ваша первая ложь это самодержавие народа. Вы бросили этот лозунг в народ, прекрасно зная, что он будет льстить наивным массам. Вы предвидели, что за пышной фразеологией народ не разглядит нищенского содержания. Народ самодержавен! Какая горькая насмешка над его горем и бедствиями! Какое издевательство над всей суровой действительностью! Сыны самодержавного народа с детства до могилы блуждают по миру, как тени, блуждают бездомные, голодные, в поисках за покупателей своей рабочей силы, своего здоровья. Бедность, невежество, бесконечные унижения висят дамокловым мечем над низко опущенной головой народа, а этот жалкий раб, раб хозяина, раб надсмотрщика, раб квартального, беззащитный перед всякой мелкой сошкой с медной бляхой на медном лбу — по вашему мнению, по мнению лицемерной демократии — не жалкое бессильное создание, а настоящий самодержец? Можно ли придумать более вопиющую неправду, более злобную насмешку над человеческий разумом? Быть самодержавным значит раньше всего обладать всей суммой мощи, которой располагают все личности, составляющие массу народную. Стало быть, это значит уничтожение всех форм гнета человека над человеком, а демократия есть только более гармоническая форма всестороннего господства человека над человеком.

Но всмотритесь в самую идею самодержавия. Спросим себя, возможно ли вообще самодержавие какого бы то ни было коллектива: семьи, народа, общины, нации? Власть предполагает известную сумму человеческой энергии, которой может располагать властный орган. Но разве есть какой бы то ни было коллектив, который жил бы своей целостной органической жизнью, развивал бы свою особую энергию? Каждый должен согласиться, что эта энергия, эта творческая сила создается, хранится, развивается и потребляется только личностью, что коллектив есть только совокупность этих личностей, которые благодаря совместной работе, только увеличивают массу продуктов их личных энергий. Но в реальном смысле всякий коллектив, начиная с маленькой группы и кончая нацией, есть только метафизическая фикция. Нация есть такая же отвлеченность, как любая из абстракций нашего ума, и народ абсолютно невозможен вне его личностей. Кто же этот носитель народного самодержавия? Где тот конкретный факт, на котором покоится это пресловутое самодержавие? Нет другого носителя, нет другого фактора в общественной жизни кроме человека, того конкретного человека, который создан окружающей природою, историческим прошлый и влиянием человеческой среды. А если так, то к чему сводится самодержавие, которое вы навязываете созданию нашего ума, чистой абстракции, так называемому народу? Если вы захотите отказаться от буржуазной двусмысленности, найдете в себе мужество заявить, что возможно только одно реальное, а не фиктивное самодержавие, самодержавие личности, то что же станется со всей вашей сложной системой политических учреждений? Где найти оправдание вашей собственности, как оправдать подавление одной группы свободных и самодержавных личностей другой группой таких же самодержцев только потому, что на ее стороне случайный, чисто механический факт — большинство? Разве самодержавие есть какая то величина, которую можно складывать, вычитывать, умножать и делить?

Обратите внимание хотя бы на международное право. Оно признает всякое правительство