Книга Эта проклятая смена - Марина Серова

гуляет, сейчас ведь лето, нет ни школы, ни уроков. А может, сидит у себя в комнате за компьютером — режется в стрелялки и прочие компьютерные игры…

В общем, я решила зря не терять время на размышления и поехала в Тарасов. Добралась до города за час с небольшим, правда, застряла в небольшой пробке в Кировском районе. К счастью, затор был небольшим, поэтому вскоре я припарковалась возле дома номер сто пятьдесят на улице Зарубова. Нашла нужный подъезд, набрала в домофон номер квартиры Фоминых.

Трубку взяли практически сразу, словно стояли в данный момент у порога. Я услышала тихий женский голос.

— Кто? — спросили меня.

— Здравствуйте, меня зовут Евгения Охотникова, я хотела бы поговорить с Кириллом Фоминым. Он ведь здесь проживает?

— Да, а по какому поводу вы хотите разговаривать с моим сыном? — насторожилась женщина.

— Я вожатая из лагеря «Лесной», — заявила я. — Кирилл отдыхал там, но с ним произошел неприятный случай, из-за чего мальчику пришлось вернуться… По этому поводу я бы и хотела побеседовать.

— Что ж, проходите, — голос Наталии Васильевны звучал жестко. — Мне и самой хотелось бы задать вам кое-какие вопросы.

Я поняла, что у матери Кирилла были претензии к лагерю, в частности — к его персоналу, но я надеялась, что женщина сможет рассказать мне, что произошло с ее сыном. Быть может, с ней мальчик был откровенен, не стал ничего скрывать? Я считала, что Кирилл рассказал не все медсестре и Марине с Региной, наверняка он о чем-то умолчал. Быть может, он кого-то боялся в лагере? Может, над ним издевались другие ребята из его отряда, и поэтому он и сбежал в лес? А потом сказал, что ничего не помнит и просто заблудился…

Я поднялась на четвертый этаж, где находилась квартира Фоминых. На пороге стояла худощавая женщина, на вид ей было около тридцати пяти — тридцати семи лет. Одета она была в легкий летний сарафан с цветочным узором, волосы ее были убраны в пучок на затылке. Я сразу обратила внимание на длинные тонкие пальцы женщины — такие руки могли быть у человека, который играет на музыкальных инструментах, например, на фортепиано. Думаю, мать Кирилла как раз преподавала игру на клавишных инструментах.

— Простите, что отвлекаю вас от важных дел, — проговорила я, проходя в квартиру Фоминых. — Но мне очень нужно поговорить с Кириллом, он ведь дома?

— Дома. — Я поняла, что Наталия Васильевна с трудом сдерживает ярость. — После вашего проклятого лагеря мой сын вообще не выходит на улицу! Он замкнулся в себе, практически не разговаривает, ничем не интересуется! У него и так были проблемы с социализацией, а после этой поездки все стало только хуже! Уж я этого так не оставлю — подам на вас в суд за причинение морального вреда моему ребенку!

— Наталия Васильевна, успокойтесь, я приехала, чтобы помочь вам! — воскликнула я. — Я не знала, что все так серьезно, хотела просто поговорить с вашим сыном и узнать у него, что произошло на самом деле. Вожатым и медсестре он толком ничего не рассказал… Быть может, с вами Кирилл разговаривал о случившемся?

— Я из него каждое слово клещами вынимала, — проговорила женщина. — Думаю, вы в курсе, что там у вас произошло, вы же в лагере работаете! Только, как я вижу, за детьми толком никто не следит, они предоставлены там сами себе, и после вашего лагеря мне приходится сына по психотерапевтам таскать! Только все без толку, никаких улучшений в состоянии Кирилла нет…

— Подождите, давайте все по порядку, — прервала я Наталию Васильевну. — После возвращения в Тарасов Кирилл вам что-то ведь рассказал? Почему он ушел со стоянки, кто его подговорил уйти?

— По-моему, это вам надо знать — вы ведь вожатая в лагере, где вы были, когда Кирилл потерялся? Почему вы не следили за детьми? Что вообще за отношение такое? Я про ваш лагерь таких отзывов напишу — никто туда ездить больше не станет!

— Меня не было в тот день, когда пропал Кирилл, — спокойно пояснила я. — Я собираюсь устроиться вожатой в тот отряд, в котором был ваш сын, но мне не нравится, что в лагере происходят какие-то непонятные вещи. Думаю, проблема здесь не только в вожатых, а в чем-то еще. Но чтобы разобраться в этом, мне необходимо узнать, что произошло с Кириллом в тот день, когда он пошел в поход.

— Я не знала, что вы не работали в лагере, думала, что вы и есть та вожатая, которая отвечала за моего сына, — немного смягчилась Наталия Васильевна. — Но я бы вам не советовала устраиваться в это место — сомневаюсь, что этот новый лагерь долго продержится. Думаю, его закроют, и я этому буду только рада!

— Возможно, — не стала отрицать я. — И все-таки могу ли я поговорить с Кириллом?

— Если он станет с вами общаться — говорите, — пожала плечами женщина. — Но я не уверена, что у вас что-то получится. Сын сейчас ни с кем не хочет разговаривать, он замкнулся в себе, не идет на контакт.

Однако я уговорила Наталию Васильевну проводить меня в комнату сына.

Мальчик лежал на кровати, в руках у него был не телефон или планшет, как я ожидала, а обычная бумажная книга. Удивительно в наши дни — представить ребенка, который по доброй воле читает что-то не с экрана телефона или компьютера, действительно сложно.

Но Кирилл уткнулся в страницы толстого приключенческого романа Александра Дюма, на меня он не обратил ни малейшего внимания.

Наталия Васильевна оставила нас наедине, вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Кирилл даже не посмотрел в ее сторону.

Я стояла, некоторое время наблюдала за мальчиком. Глядя на него, я поняла, что Кирилл не читает книгу — его глаза неподвижно смотрели в одну точку, не бегали по странице, мальчик не переворачивал листы книжки. Он был совершенно безучастен и находился в каком-то другом мире, далеком и от современного, и от того, что описывался в книге, что была у Кирилла в руках.

Я подошла ближе и окликнула мальчика по имени. Наконец он заметил меня — отложил книгу в сторону и посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Привет, — поздоровалась я. — Меня зовут Женя, можно с тобой поговорить?

Кирилл не ответил.

— Кирилл, ты меня слышишь? — спросила я.

Мальчик моргнул, потом заявил:

— Я не глухой, слышу, конечно. Я вас не знаю.

— Мне это известно, — улыбнулась я. — Мне о тебе рассказала Марина Звягинцева, помнишь ее? Она вожатая в отряде, в котором ты был, когда отдыхал в лагере «Лесной».

— Я не идиот, и с памятью у