Книга Не бойтесь кобры - Евгений Ефимович Березиков

технику дать в руки такую, чтобы никому не уступала. Так, что ли, старики?

— Мудро, мудро говорите, товарищ секретарь.

— Спасибо партии, спасибо Советской власти за счастливую нашу жизнь. Отродясь такого в наших краях не видали.

— Вот вам и ответ, почему мы постоянно расширяем производство сельскохозяйственных продуктов. Некоторые могут возразить по своему недомыслию, дескать, у нас государство могучее и большое, седьмой десяток Советской власти пошел, и пора бы жить без трудностей. А скажите вот так, по-житейски, положа руку на сердце, в какой семье больше проблем и трудностей: у молодоженов, где только складываются отношения, или там, где прожили, скажем, тридцать — сорок лет? Конечно, и там, и там они есть. Притом, жизнь ставит все новые и новые проблемы. Трудности всегда будут, это закон жизни. Нужно уметь их побеждать. Казалось бы, в нашем государстве — огромные территории небогатые ресурсы. Но природа так распорядилась, товарищи, что восемьдесят процентов пахотных земель находятся в неблагополучных климатических условиях. И порой погода нам диктует свои условия. А партия нам говорит: «Погода погодой, а работа работой». Нельзя также сбрасывать со счетов всякого рода нытиков, лодырей, тунеядцев, рвачей, они есть и у вас тоже. И это мы должны учитывать. А государство наше могучее и непобедимое, и с каждым годом оно становится крепче и сильнее. Государству все важно, важно и ваше водохранилище, которое позволит получать гарантированные урожаи хлопка, картофеля, хлеба, фруктов и овощей. Поэтому-то и делаются столь солидные капиталовложения.

— Да, деньги большие!

— Раньше можно было только мечтать о таком строительстве!

Арипов сел на свое место под дружные аплодисменты.

— А можно просьбу? Вот тут… от имени стариков? — обратился к нему Саттар-бобо.

— Пожалуйста, — охотно ответил Арипов. — Слушаю.

— Уже несколько лет мы наблюдаем, как вы там в долине свои поля разными ядами с самолета посыпаете. Отсюда многие болезни могут произойти. Да и земля к этому неодобрительно относится. Вон, я слышал, в Америке доигрались с этим делом. Отравили полностью земли. И у нас только за счет этого урожаи хлопчатника сократились. Нельзя ли этой химии какую замену найти?

Старики молча кивали в знак одобрения.

— А еще технику у вас не очень берегут. Такие богатырские машины — и стоят ржавые, словно от стыда, — проговорил высокий и рябой старик, привстав с места.

— И дома строят некачественно. Вот у нас мечеть. Ей, почитай, четыреста лет, а стоит, как новенькая. Правда, ее мусором завалили. Это тоже не дело. Но нам товарищ Баскаков подсказал, мы ее приведем в порядок. Музей сделаем, — это говорил седобородый добродушный на вид сосед Саттара-бобо.

— Ну и старики у тебя! Острые на язык, — тихо сказал Абдуллаеву Арипов. — Накидают они нам с тобой вопросов…

Собрание закончилось, старики расходились довольные. Саттар-бобо и еще несколько аксакалов подошли к Арипову.

— Спасибо, товарищ первый секретарь, что народ не забываете, советуетесь. Да иногда и нам глаза открываете, — взяв протянутую руку Арипова в обе ладони, улыбаясь, говорил Саттар-бобо. — А то живем своим маленьким делом и не всегда видим большое.

— Спасибо и вам, отец, — Арипов пожал на прощанье каждому старику руку.

Провал

Виктор Михайлович и Халил выехали на лошадях к себе в лагерь. Увязался за ними на ослике и Шариф-бобо.

Баскаков старался поддерживать с ним разговор.

— А вы держались молодцом, Шариф-бобо. Не побоялись первым заявить, что согласны на переезд.

— Эх, сынок, да пропади оно все пропадом, скорее бы затопило все здесь водой, устал я, сил моих нет! — в сердцах ответил старик и неожиданно всхлипнул.

— Что с вами, отец? — удивленно спросил Баскаков.

— А ничего, я свое вспомнил, — уже взяв себя в руки, сказал Шариф-бобо и, подстегнув ослика, вырвался вперед лошадей. Он сидел маленький, ссутулившийся, во всей его фигурке угадывалось внутреннее напряжение. Точно была в нем сжатая пружина, готовая вот-вот распрямиться.

Да, старик всем нутром чувствовал — быть взрыву. Когда эти люди приехали в Коккишлак и поставили близ его дома вагончики, Шариф-бобо от злости себе места не находил. Снуют туда-сюда, спорят, землю копают… Это его страшно раздражало. Но потом он вдруг успокоился. «Если все вокруг затопят водой, — рассуждал он мысленно, — может быть, это будет и к лучшему. Не сам ли аллах посылает ему спасение? А там, на новом месте, пойдет другая жизнь. На новом месте всегда хорошо — подальше от старых грехов…» Вот почему Шариф-бобо был так активен сегодня в чайхане. Злые слова Хусайнова, его отца — не в счет. Шариф-бобо знает — всерьез что-либо сказать они не смогут. Сразу заткнутся. Знают, шакалы, чем могут поплатиться. Хотя они вцепились в его душу, но и он держит их крепко. Во время войны сюда в горы, на дальние заимки, поползло всякое отребье — в основном дезертиры, бежавшие от военного призыва. Местные жители вылавливали их и сдавали властям. Но ишан Бабакул со своим пятнадцатилетним сыном Балтой пригрели-таки пятерых дезертиров. Не из сострадания пригрели. Ишану нужны были батраки, и он заставил отщепенцев работать на себя — выращивать картофель для продажи в городе, ухаживать за скотиной. Шариф-бобо, работая в лесничестве объездчиком, набрел однажды в дальнем урочище за Гиссарским перевалом на заимку дезертиров. Как раз ишан и его сын Балта грузили картофель на ослов. Вот была история! Все забегали, засуетились. И Шариф-бобо понял, что его могут убить. Особенно злобно смотрел на него здоровенный, рябой лицом парняга. Кара-сундук была у него кличка. Шариф-бобо положил руку на двустволку, готовый пустить ее в ход, а дезертиры и хозяева заимки были без оружия.

— Что, соседи, может, надо помочь? — спросил Шариф спокойно.

— Ага, помоги, — буркнул ишан.

Так и поехали они вниз, в долину, груженные мешками с картошкой, ишан Бабакул, его сын Балта, Кара-сундук и Шариф.

По дороге ишан уговаривал лесничего не выдавать его.

— Я же молчу, уже столько лет, — намекнул он на их общую тайну.

— Но ты с меня за это молчание вон сколько золотишка вытянул. Все драгоценности мои у тебя на сохранении.

— Аллаху так угодно, — вздохнул ишан.

— А не сатане ли? — зло спросил Шариф-бобо.

Война закончилась, а дезертиры по-прежнему жили в горах.

Трое из них не выдержали и решили, наконец, сдаться властям. Они спустились с гор и пришли в дом ишана, чтобы попросить свою долю заработанных денег. Ишан Бабакул, боясь разоблачения, напоил беглецов водкой и к утру перебил их, пьяных и беспомощных. А затем, выбрав большой холм, закопал их там. Соорудив над их могилами надгробье, какие обычно делают на могилах святых, он