Книга Бяк-бяк-бяк-бяк - Квинтус Номен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3
Моторные заводы работали круглосуточно, и количество моторов, авиаторами не используемых, становилось воистину критическим: их просто было некуда складывать. То есть некуда было складывать моторы воздушного охлаждения, поскольку в СССР больше сорока процентов производимых авиамоторов именно «воздушниками» и были. А большинство конструкторов их не любило, главный образом из-за того, что они создавали слишком большое сопротивление воздуху.
Однако и мощность новых моторов была гораздо выше, так что выгнанный товарищем Лавочкиным авиаконструктор Гудков то ли из-за обиды, то ли проявив истинную государственную мудрость поставил на разработанный им когда-то самолет мотор Швецова М-82. Очень удачно поставил — ему «повезло» в этой работе больше, чем другому выгнанному из КБ Лавочкиным товарищу Горбунову: самолет успел пройти испытания, показав очень неплохие результаты, и был запущен в производство на заводе сто шестьдесят шесть. Откровенно говоря, самолет сильно проигрывал машине товарища Поликарпова — но, будучи цельнодеревянной машиной, он сильно выигрывал и в цене, и в технологичности. То есть про технологичность несколько неверно было так говорить, просто качество подготовки рабочих требовалось гораздо более низким — и набрать персонал Гудковского сектора завода оказалось весьма просто.
Семен Лавочкин в конце мая тоже выкатил свою версию ЛаГГ с этим же мотором — но он опоздал: машина Гу-82 приказом ГКО была принята на вооружение. Сразу после предварительного анализа результатов «битвы под Гжатском»: одна из двух истребительных эскадрилий «опытного полка» как раз на этих самолетах и летала.
Михаил Иванович Гудков считал, что ему в жизни действительно повезло: на складах моторных заводов лежало без использования несколько тысяч нужных ему моторов, так что уже к концу мая Омский авиазавод ежесуточно выпускал больше десятка новеньких истребителей (немедленно прозванных в народе «гудками»). Правда Михаил Иванович даже не подозревал, что товарищ Шахурин выделил ему завод по одной простой причине: простаивающий завод очень нервировал товарища Сталина, а другого готового к производству самолета, для которого имелся запас моторов, просто не было. А раз ВВС самолетом Гудкова оказалось довольны, то вот его-то в серию и запустим — чтобы завод не простаивал и чтобы склады никому не нужными моторами не затаривались. В производстве же самолет оказался несложным, моторов на складах были тысячи — так что «гудки» уже с середины мая с завода выходили по десятку в день.
А машин Поликарпова с завода выходило пока лишь по три машины в сутки: для них с моторами было не так весело. То есть Молотовский моторный уже собирал по пять моторов — но моторы эти и товарищу Сухому требовались, и товарищу Мясищеву…
Алексей Иванович Шахурин в отношении моторов иллюзий не испытывал — но и не тревожился по этому поводу особо. Выпуск М-71 увеличивался практически ежедневно, причем действительно без снижения производства остальных двигателей. И с жидкостными моторами ситуация быстро исправлялась — однако самолет состоит вовсе не из одного мотора. И даже не из мотора и фюзеляжа с крыльями. В самолет, чтобы он летал, столько всякого понапихано! И ведь каждую мелочь, прежде чем в самолет ее впихнуть, требовалось где-то сделать! Например, радиостанцию.
Так в наркомате у товарища Шахурина появился молодой радиолюбитель Вячеслав Вишняков. То есть он и радиопрофессионалом тоже был — по образованию. А радиолюбителем — для души: проектировал любительские радиостанции и сам же на них работал. В смысле, до войны, когда еще в институте учился. А когда война началась, он попытался было на фронт пойти, но его в армию не взяли из-за сильной близорукости. А вот на завод (причем на ГАЗ №1) взяли (причем еще до войны взяли, сразу после окончания института), но там ему долго проработать не удалось: когда завод эвакуировали в Куйбышев, его туда просто не перевели. И действительно, кому нужен инженер, занимающийся наладкой самолетных радиостанций если этих радиостанций вообще нет?
Слава Вишняков из Москвы никуда уезжать не собирался и устроился в службу оповещения о воздушных тревогах: там все же специалисты по радио были нужны. То есть нужны были специалисты, способные правильно подключить сигнальные провода к уличным сиренам — работа тоже нужная, но по сравнению с работой на авиазаводе совершенно неинтересная. Но на авиазаводах-то радиостанций не было!
В январе Вячеслав Вишняков, одев свой лучший (а честно говоря, вообще единственный) костюм пришел в наркомат авиастроения. Без особых проблем пришел: когда первый завод эвакуировали, у него просто забыли пропуск заводской забрать. Или не забыли: кому может понадобиться пропуск на несуществующий завод? Оказывается, кое-кому он очень даже может пригодиться: в наркомате Слава просто пришел к кабинету наркома и доложил секретарю, что он принес схемы и описание технологии новой самолетной радиостанции.
Очень интересной радиостанции, «четырехканальной», как он ее назвал. На самом деле в радиостанции было каналов гораздо больше, но она могла одновременно вести передачу по одному и принимать сигналы по трем. А четвертый канал был вообще изумительным: он работал исключительно на передачу и передавал в эфир мерзкий писк. На мощности в десять ватт передавал…
Алексей Иванович в разговоре со Славой (он как раз вернулся с очередной встречи с конструкторами и, увидев сидящего в приемной человека, машинально пригласил его зайти в кабинет) поинтересовался:
— А зачем все это?
— Один канал дуплексный, для связи в звене. Второй канал на прием команд от командира группы, командиры звеньев с ним тоже говорить могут, но только при нажатии тангеты. Третий — для связи с аэродромом, или с авианаводчиком.
— Это-то понятно, а четвертый, самый мощный, как я понял — он-то зачем?
— А у фашиста все самолеты с радиостанциями, и все они на одной волне работают. Так что если канал настроить на эту волну, то в радиусе километров пяти, а то и десяти фашист переговариваться уже не сможет. Я специально самый противный писк подбирал, человек, его услыша, просто радио выключит: сигнал мощный, если телефоны просто рядом бросить, то все равно он слышен будет.
— А наши-то самолеты без связи не останутся?
— Нет, потому что наши на других волнах работать будут.
— А немцы — они дураки полные, не сообразят на наш диапазон переключиться, — не удержался от шпильки нарком.
— Не сообразят потому что не смогут. У них нет радиостанций, в таком диапазоне работающих, и в ближайшее время не появятся: в
