Книга Небеса Умоются Кровью 5 - Евгений Астахов

и голос его впервые звучит так устало и отрешённо. — Истребление демонов, защита простых людей от их растлевающего влияния — это была одна из главных задач, что ставил перед нами Аранг. Бессчётное количество раз учитель отправлял меня и других своих учеников туда, где творилось невообразимое зло.

Призрак ненадолго умолкает, погружаясь в воспоминания. А когда вновь подаёт голос, в его интонациях звенит странная, тревожная нотка:

— Однажды мне довелось столкнуться с воистину ужасающим созданием преисподней. Даже сейчас, спустя века, я не могу без содрогания вспоминать ту битву. Такой немыслимой, поистине запредельной мощи я не встречал ни до, ни после…

Глава 4

Я застываю в изумлении, глядя на своего наставника. Феррон сейчас — лишь бледная тень былого величия, призрачный отголосок некогда могучего адепта, одного из лучших учеников самого Аранга. И всё же, даже после смерти, даже перейдя грань, отделяющую мир живых от загробного царства, он способен испытывать страх. Нечто, случившееся в прошлом, до сих пор бередит его бесплотную душу, заставляя содрогаться от ужаса и боли.

Прикрыв глаза, Феррон погружается в воспоминания. Тихим, отрешённым голосом он начинает свой рассказ:

— Рен, пойми, демоны бывают очень разными. Одни полагаются на грубую, необузданную мощь — прямо как Вастай, с которым ты имел несчастье столкнуться.

— На самом деле, он скорее дурманил людям головы, подчиняя своей воле, — осторожно возражаю я. — Большую часть времени этот монстр провёл взаперти, скованный формациями и печатями.

— Умение манипулировать и соблазнять, в его случае — скорее побочный эффект от длительного заточения, — качает головой наставник. — Истинная суть Вастая, если верить твоим описаниям — типичный Инфернал. Способный повелевать огнём, но не слишком искушённый в тонком искусстве обмана. Поверь, будь он и впрямь хитёр и коварен, его бы не удалось удерживать в плену так долго. Впрочем, мы можем вечно гадать, как всё сложилось бы иначе. Сейчас речь не об этом.

— Погодите, Инфернал?.. Это какой-то вид демонов.

— Подвид, если быть точным, — кивает призрак. — Инферналы относятся к категории демонов, которых мы называем Стихийниками. Это могущественные сущности, способные повелевать природными силами — в данном случае, адским пламенем.

— И много таких видов? — я удивлённо приподнимаю бровь.

— О, ты даже не представляешь, насколько, — усмехается наставник. — За свою жизнь я успел сразиться со многими из них. И, поверь, это не те знания, которые хочется вспоминать на ночь глядя.

Он ненадолго умолкает, погружённый в невесёлые мысли, а затем начинает загибать пальцы, перечисляя:

— Начнём с Колоссов, или, как мы их ещё зовём, демонов-ратников. Это настоящие машины разрушения, отражающие какую-то одну физическую характеристику. Среди них выделяют три основных подвида: Разорители, специализирующиеся на силе и прямых атаках, Стражи с их чудовищной живучестью и защитой, а также стремительные Ловчие.

— Прямо как отряды в армии, — киваю я. — У каждого своя роль.

— Верно подмечено, — одобрительно кивает Феррон. — Но помимо грубой силы, у демонов есть и куда более коварное оружие. Взять, к примеру, Кукловодов — мастеров манипуляций и обмана. Одни из них, Обольстители, специализируются на совращении отдельных людей, нечто подобное пытался провернуть Вастай. Другие, Пастыри, создают целые секты и культы. А Разделители сеют рознь меж бывшими союзниками, заставляя людей ненавидеть и убивать друг друга.

Я передёргиваю плечами. От этих слов мороз продирает по коже.

— Есть ещё Моровики, — продолжает меж тем наставник. — Губители насылают на людей страшные хвори. Исказители порождают чудовищных химер. А Отравители и вовсе превращают всё вокруг в бесплодную ядовитую пустошь.

— Если честно, это тоже напоминает Вастая, — замечаю я.

— Верно, потому что категории могут пересекаться и дополнять друг друга. Например, один демон может обладать чертами Обольстителя, Отравителя и Инфернала, с перекосом в какую-то одну сторону. Порой их бывает довольно трудно идентифицировать.

— Понятно, и это ещё не всё?

— Даже близко нет, — невесело усмехается Феррон. — Мы ещё даже не коснулись Фантомов, владык иллюзий и обмана. Или Менталистов, способных подчинять чужие умы, насылать безумие и вырывать мысли прямо из головы. А ведь есть ещё Конструкты, умеющих обращать против нас наши собственные творения.

Голова идёт кругом от этого мрачного перечисления. Выходит, Вастай — лишь песчинка в бескрайней пустыне? Одна тварь из бесчисленного полчища исчадий подземного мира?

— И все они подчиняются какому-то своему Владыке? — осторожно спрашиваю я.

— Если бы, — вздыхает Феррон. — Будь у них единый повелитель, мы давно бы пали. Нет, Рен, каждый демон — сам себе хозяин. У них есть своя иерархия, но она зыбка и переменчива. Низшие исчадия, способные угрожать лишь горстке людей — всего лишь пешки. Демоны-офицеры командуют ими и способны разорять целые селения. Демоны-лорды правят городами и провинциями, превращая тысячи людей в своих безвольных марионеток. Полагаю, твой Вастай был или сильным Офицером, или значительно ослабшим Лордом, учитывая печать, наложенную на него.

Наставник умолкает и его взгляд затуманивается, словно он вспоминает нечто очень далёкое и очень болезненное.

— Однако даже они — ничто в сравнении с архидемонами. Это воплощённые стихийные бедствия, Рен, — тихо произносит он. — Одно такое чудовище способно ввергнуть в хаос всю Империю. Даже ваш Император вряд ли сможет совладать с ними без чудовищных потерь. А уж простым смертным остаётся лишь отчаянно цепляться за жизнь, спасаясь от безумия и разрушений.

На секунду меня пробирает озноб. Я вдруг чувствую себя песчинкой, затерянной меж безбрежных морей тьмы. Неужели наш мир и впрямь окружён столь безнадёжным злом? А вся наша борьба — лишь отчаянная попытка оттянуть неизбежный конец?..

Словно услышав мои мысли, наставник кладёт ладонь мне на плечо.

— Не думай, что сражаться бесполезно, мой мальчик, — твёрдо произносит он. — Да, врагов много. Да, они могущественны и безжалостны. Но пока в людских сердцах теплится огонь надежды — мы не проиграли. Каждый спасённый нами человек, каждая истреблённая тварь — это ещё один лучик света, разгоняющий непроглядную тьму. И если мы будем упорны и несгибаемы — рано или поздно рассвет наступит вновь.

Медленно выдохнув, я киваю, чувствуя. Феррон прав. Какими бы страшными ни были наши враги — сдаваться нельзя. На дистанции частенько выигрывает не самый сильный, а самый упорный. Мне ли не знать. Сколько знатных детишек я видел в Академии, которые обладали многими преимуществами благодаря своему роду? И где