Книга Двери не для фэйри - Надежда Николаевна Мамаева

Спустя пять минут я не выдержала и, откинув одеяло, села в постели.

– Ну?! – зло выдохнула, глядя на кошачью морду, по которой масляным пятном расплылось удовлетворение.

Убедившись, что я проснулась и залегать в постель обратно не собираюсь, киса упругим мячиком спрыгнула на пол, задрала скорпионий хвост, шустро потрусила в сторону кухни и села перед дверцей холодильного шкафа. Весь вид нахалки олицетворял нетерпеливое ожидание.

Я лишь покачала головой, поражаясь наглости некоторых усатых. А затем распахнула створку охлаждающего артефакта, продемонстрировав абсолютно опустевшие (при активном участии мантикоры) полки.

Киса посмотрела сначала на них. Долго и печально. А затем обратила свой взор на меня. И столько укора было в нем. «Как ты могла так со мной?» – читалось в ее янтарных глазах.

Я же злорадно порадовалась тому, что вчера купила в «Булках» лишь ужин. Так что сейчас на кухне не было даже завалящей морковки. Это вселяло надежду, что киса поймет: тут перекусить больше нечем и, как говорится, пройдет любовь, истухнет сельдерей.

– Ну, к хозяину? – зевая, спросила я у мантикоры.

Ответом мне был гордо задранный хвост удаляющейся кисы, которая покидала кухню. Я из любопытства последовала за ней. Интересно стало: как она покинет дом? Ну хотя бы буду знать, какую дыру заткнуть, чтобы в следующий раз эта обжора сюда не забралась.

Но, к моему разочарованию, зверюга и не думала уходить. Она вернулась ко мне в комнату и развалилась посреди кровати пузом кверху, намекая, что раз ее не кормят, то пусть ублажают!

– Ну знаешь… – зловеще протянула я, так и не определившись, возмущает или восхищает меня зашкаливающая самоуверенности кисы.

Рука сама собой потянулась к универсальному орудию воспитания, которое практиковала кухарка в нашем приюте. Полотенце, которым я вчера сушила волосы, за ночь не успело просохнуть, и оно, всей своей карающей мокростью, обрушилось на наглое пузо.

– А-а-ау-у-у! – взревела на весь дом мантикора, к которой еще никогда, похоже, не применяли столь грозное оружие. А ведь оно даже ее толком не коснулось, лишь прошлось вскользь, едва задев. Так что, можно сказать, я скорее обозначила удар, чем его нанесла.

Серое мохнатое тело свечкой взвилось вверх, описало в воздухе сальто, сигануло вбок и взлетело по портьере к карнизу, откуда и раздалось возмущенное шипение.

Я посмотрела на эту инсталляцию «вздыбленная шерсть как форма праведного гнева» и пожала плечами. Интересно, как скоро фэйри обнаружит побег свой любимицы и явится за ней? Я успею переодеться и зубы почистить?

Гадать не стала. Решила узнать это опытным путем и отправилась в ванную. Пока остервенело орудовала щеткой, мне пару раз слышался из комнаты подозрительный шум. Но стоило выключить воду и замереть, пытаясь разобрать звуки, как все стихало.

Я выдохнула, пытаясь мыслить рационально. Показалось, наверное. С этими внезапными визитами мантикоры и ее хозяина скоро и вовсе параноиком стану. Надо с этим что-то делать, потому что так дальше продолжаться не может. Пусть этот дивный лучше следит за своей питомицей. Иначе…

Что иначе – я так и не придумала. Воображение пасовало. Да и времени на мысли о мести особо не было. Стрелки хроносов незатейливо намекали, что еще немного – и я начну опаздывать. Так что, вернувшись в комнату, я начала собираться. Натянула носки, джинсы… А вот любимая футболка куда-то подевалась. В отличие от коти, которая все так же сидела под потолком, но уже не шипела, а… выжидательно так наблюдала за мной, чуть опустив лапу с когтями. Их мантикора демонстративно растопырила. Мол, только попробуй протянуть ко мне свои загребущие руки, чтоб меня отсюда снять. Я тебе сразу покажу, у кого тут правильные ноготочки!

– И ты туда же, – укоризненно выдохнула я, припомнив, как уничижительно фэйри смотрел на мой маникюр, и взяла лежавшую на спинке стула блузку.

Она была с широким вырезом, свободног кроя, разлетаистой, и я обычно ныряла в нее, как в футболку, не удосуживаясь каждый раз расстегивать ряд мелких пуговичек. Вот и сегодня поступила так же. Только ровно в тот момент, когда моя голова прошла в горловину, в дверь позвонили.

Я поспешила открыть. На языке вертелось уже колкое: «Вы сегодня припозднились».

Но стоило распахнуть створку и увидеть фэйри, как распахнулось еще кое-что. Полы моей блузки. Ударяясь о порог и пол, застучали пуговицы, мастерски срезанные когтями одной наглой пушистой мстительницы.

Осознав, чьих это рук, точнее, лап дело, я пришла в тихое бешенство. Разгон от растерянности до состояния дикой фурии занял ровно три секунды.

Дивный все это время сохранял гробовое молчание. Видимо, мысленно копал могилу, организовывал траурную процессию и поминал недобрым словом одну развратную девицу в моем лице, которая решила совратить собой неприступного сидхе.

– Ну, зараза… – прошипела я, первой отойдя от потрясения. – Ты у меня сейчас получишь!

От сказанных мной слов дивный дернулся. Сначала глазом, потом острым ухом, а затем и весь.

Но мне было не до фэйри. Я, схватившись за полы блузки, запахнула их, а затем захлопнула и дверь. Перед самым аристократическим носом фэйри.

Сама же стрелой бросилась в комнату, где засела мантикора. Она, явно что-то почувствовав, как-то вся сжалась и…

Я схватилась за плотную ткань шторы и дернула вниз. Та предупреждающе затрещала. Киса протестующе заурчала. Плевать! Я покажу этой мелкой паразитке, как меня подставлять!

Разом сломались и карниз, и психика истошно завопившей мантикоры. Пушистая вместе с гардиной полетела на меня.

Миг, в котором смешались штора, я, карниз, киса и моя брань. Перед моим носом мелькнуло скорпионье жало. Верткое пушистое тело попыталось выскользнуть из моих рук, но я была проворнее, а главное – злее! Это-то и стало решающим.

Мохнатая гостья протестовала, наверняка материла меня на своем кошачьем языке и дергалась в импровизированном мешке, но вырваться не могла.

В таком виде я и вручила ее фэйри, протянув «упакованную» матикору через порог дивному.

– Сколько? – фэйри был сама лаконичность.

– Две сотки, – отчеканила я.

– Это много, – заметил сидхе.

«Ну и сквалыга!» – подумала я.

Дивный скривился.