Книга Москва разгульная - Ирина Геннадьевна Сергиевская

чин действительного статского советника, и вместе с чином – вожделенное дворянство.

Гаврила Гаврилович обратился к властям, и ему предложили возвести клинику кожных и венерических болезней на Девичьем поле. Предпринимателю идея не понравилась: такой клинике должны были присвоить имя того, кто ее возвел. Представив вывеску «Клиника кожных и венерических болезней Солодовникова, купец решил повременить с вхождением в дворянское сословие. Дальше были еще две попытки, и каждая из них заканчивалась одним и тем же. В конце концов Солодовников сдался и полностью взял на себя расходы по строительству клиники венерических болезней, оснастив ее лучшим в Европе медицинским оборудованием, правда, потребовал, чтобы его имени не было в названии лечебницы. Автором проекта стал архитектор Константин Быковский, автор почти всех зданий клинического городка на Девичьем поле. А Гаврила Гаврилович получил потомственное дворянство.

Клиника кожных и венерических болезней Солодовникова на Девичьем поле. Бол. Пироговская, 4

Когда Солодовникова спрашивали, куда он тратит свои богатства, тот ехидно отвечал: „Вот умру, тогда узнаете, кто такой Гаврила Гаврилович. Вся империя обо мне говорить будет“.». Когда предприниматель умер, стало известно содержание его завещания. На момент смерти Г. Г. Солодовникова состояние оценивалось около 21 млн рублей. Из них родственникам он завещал 830 000 рублей. Больше всех, 300 000, получил старший сын и душеприказчик, а меньше всех – платье и нижнее белье покойного – младший сын Андрей. Так отец наказал сына за то, что тот отказался идти «по коммерческой линии». В своем завещании купец не забыл ни про кого. Он выделил определенные суммы всем своим родственникам, друзьям, знакомым и даже землякам.

Все оставшиеся колоссальные деньги, 20 млн рублей, Гаврила Гаврилович велел употребить на благотворительность. При этом Солодовников сам расписал на какие проекты пойдет его наследство. Две трети суммы должны были пойти на постройку женских училищ, школ и детских приютов. Остальную сумму предписывалось потратить на возведение жилья для бедных и рабочих сословий. Так в 1909 году на 2-й Мещанской улице (ныне – ул. Гиляровского) появились два роскошных доходных дома с дешевыми квартирами. В народе эти здания стали называться «солодовками».

Городской дом дешевых квартир им. Солодовникова Г. Г. на 2-й Мещанской 1910

Для желающих закутить по-настоящему существовало три места: трактир-ресторан «Эрмитаж», работавший под руководством Люсьена Оливье, загородный «Яр», знаменитый своим хором и, наконец, роскошный «Славянский базар», при самом дорогом московском отеле.

«Славянский базар»

«Славянский базар»

Ресторан при гостиничном комплексе «Славянский базар» предпринимателя Александра Пороховщикова «Славянский базар» на Никольской улице был открыт в 1873 году. Здание для него перестроил австрийский архитектор Август Вебер, а Илья Репин специально для ресторана написал картину «Собрание русских, польских и чешских музыкантов», которую после революции повесили над парадной лестницей Московской консерватории. Это был первый русский ресторан в Москве. Ранее рестораны открывали исключительно французы. Здесь же кухня была русская, а обслуживание на европейский лад. Так, официанты в ресторане прислуживали во фраках, как в самом изысканном и фешенебельном заведении.

В гостинице «Славянский базар» останавливались многие известные люди: В. В. Стасов, Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский, Г. И. Успенский, Ф. Нансен. Для многих «Славянский базар» был не только гостиницей, но и постоянным московским адресом. Так, для известного мецената Ю.С. Нечаева-Мальцова в гостиничном комплексе была зарезервирована квартира.

Фешенебельный «Славянский базар» славился своими роскошными номерами, где останавливались петербургские министры, сибирские золотопромышленники, степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в самых дорогих номерах. Ход из номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных кабинетов.

Роскошный интерьер ресторана «Славянский базар»

Роскошные интерьеры кабинетов и ресторана благотворно действовали на провинциальных коммерсантов, они становились сговорчивее. Совершать сделки в неформальной обстановке было гораздо эффективнее, нежели в собственных конторах. По словам В. Гиляровского, обеды в ресторане были непопулярными, ужины – тоже. Зато завтраки, от двенадцати до трех часов, были модными, как и в «Эрмитаже».

Купеческие компании после праведных трудов на бирже являлись сюда и, завершив за столом миллионные сделки, к трем часам уходили. Завершались завтраки шампанским и кофе с ликером. Те же, кто оставался, после трех часов дня заканчивали «журавлями». Так назывался запечатанный хрустальный графин, разрисованный золотыми журавлями, в котором находился превосходный коньяк, стоивший пятьдесят рублей. Кто платил за коньяк, тот и получал пустой графин на память, чтобы потом с большой помпой демонстрировать его своим друзьям и коллегам.

В «Славянском базаре» проходил банкет в честь Петра Чайковского и его оперы «Черевички». В ресторане часто завтракал Антон Чехов, писатель упоминал этот комплекс в произведениях «Чайка», «Дама с собачкой», «Три года». А в 1897 году здесь произошла знаменитая встреча К. Станиславского и В. Немировича-Данченко, итогом которой, стало решение о создании общедоступного театра, ныне известного как МХТ. По воспоминаниям очевидцев, встреча продлилась около 18 часов!

Случались в ресторане и курьезы, так Иван Бунин на юбилее газеты «Русские ведомости» устроил в нем страшный скандал, а поэт Константин Бальмонт после гуляний разрушил скульптуру арапа на парадной лестнице. Объяснение этому скандальному поступку мы находим в воспоминаниях жены знаменитого поэта, Е. А. Андреевой-Бальмонт: «Бальмонт не выносил алкоголя ни в каком виде, ни в каком количестве. Это была его болезнь, его проклятие. Вино действовало на него как яд. Одна рюмка водки, например, могла его изменить до неузнаваемости. Вино вызывало в нем припадки безумия, искажало его лицо, обращало в зверя его, обычно такого тихого, кроткого, деликатного. Эти мгновенные его превращения ужасали не одну меня, а всех, кто при них присутствовал. Ясно было, что это недуг. Но никто не мог мне объяснить его».

И еще: «В ранней молодости Бальмонт относился к вину с восторгом, как к божественному дару, источнику силы и вдохновения и воспевал ему хвалы. Ужасное действие вина на себя, которое с каждым годом становилось зловреднее, он истолковывал различными случайными причинами: неприятностями, нервным переутомлением, расстройством…» По словам Екатерины Алексеевны, к вину поэт прибегал всегда, когда у него были огорчения или неприятности, и в нем искал забвения.

Богемный «Эрмитаж»

Одним из самых знаменитых русских трактиров с отменной кухней и культом еды являлся «Эрмитаж». Согласно московской легенде, озвученной В. Гиляровским, первоначально он был общим делом французского повара Люсьена Оливье и московского купца Якова Пегова, который успел побывать за границей и поэтому успешно сочетал привычки старых купеческих