Книга Ядовитый соблазн - Эрика Адамс

заинтересованность Лаэртом была так заметна? И всё же говорить подобное в лицо незамужней девушке было возмутительно, однако на этом он ещё не закончил:

— Или может быть вы просто кокетничаете сейчас со мной, разыгрывая дивное представление на моих глазах, желая большего, чем невинное касание вашей руки? Я почти поверил в вашу искренность…

Одним неуловимым движением он плавно двинулся в её сторону, даже хромота была не столь заметна. Он застыл от неё на расстоянии вытянутой руки и постепенно сокращал даже этот мизер свободного пространства, бросая тень на её тонкую фигуру.

— Вы чересчур самонадеянны для простого торговца вином, Максимилиан Ровере, — всё же ей удалось вонзить шпильку перед тем, как отойти назад на достаточное расстояние, не поворачиваясь к нему спиной. Отчего-то ей показалось, что подобной ошибки нельзя совершать ни в коем случае, иначе он кинется за ней хищной птицей. Лицо мужчины прорезали глубокие складки, пролегшие от губ, сжавшихся в узкую презрительную линию.

— А вы смотрите чересчур поверхностно, видя лишь то, что заметно на первый взгляд. Похоже, вы и на самом деле просто красивенькая пустышка, как отзывается о вас драгоценный Лаэрт.

Последнее слово осталось за ним. Уколол пренебрежительной фразой по её самолюбию, задев потаённые сладостные мечты, полные светлого восторга от мыслей о возможном союзе с Лаэртом Солсбури, и, усмехаясь, наблюдал за её реакцией. В голову не приходило ни одной путной мысли, чтобы ответить на его насмешку, и она, ограничившись лишь негодующим взором, торопливо покинула помещение библиотеки, скорым шагом направляясь в свои комнаты.

Глава 4. Ставки сделаны

Каков наглец! В голове пульсировала только одна мысль, не дающая ей покоя. Она не могла отвлечься ни на минуту, против воли представляя, как внизу, на первом этаже их дома передвигается Максимилиан, ходит, немного прихрамывая на одну ногу, постукивая тростью о пол, сидит на тех же креслах, что и она, пьёт и ест из той же посуды, и касается руками знакомых и любимых ей предметов, встревает в разговор в неположенном месте с издевательской усмешкой ни лице. О, выгнать бы его прочь! Но она сама обрекла себя на добровольное заключение в четырёх стенах просторной светлой спальни, вдруг сжавшейся вокруг неё так, что казалось, в ней совершенно нечем дышать.

И распахнутые настежь окна нисколько не облегчали её участь, донося обрывки музыки и разговоров. Ненавистные минуты тянулись слишком медленно, а гости словно никуда не торопились, засидевшись допоздна. И ей оставалось только надеяться на то, что отец не станет изображать из себя чересчур радушного хозяина, призывая их остаться переночевать. Дамы явно не согласятся на подобное предложение, боясь предстать поутру перед собравшимися без искусно наложенного макияжа и замысловатых причёсок, а вот мужчины вполне могут и остаться. В особенности, Максимилиан. Вполне возможно, просто из вредности… Нет, сидеть на месте она не смогла и, узнав от прислуги, что часть гостей уже начинает разъезжаться, потихоньку спустилась вниз, попросив горничную позвать отца в кабинет.

Она прохаживалась по кабинету отца, невольно робея от строгой обстановки, чувствуя себя совсем малышкой, любившей проскользнуть сюда, когда он работал, склоняясь над счетоводческими книгами. И тогда она, затаив дыхание, смотрела на выражение его лица, млея от причастности к такому важному событию и перебирая тонкими пальчиками кипу листов, исписанных крупным размашистым почерком отца, полных непонятных цифр и слов. Каждый раз, стоило ей остаться наедине с предметами, знакомыми ей с самого детства и словно имеющими над ней власть, она словно переносилась в прошлое.

— Разумеется, Максимилиан. Но я был бы рад побеседовать об этом позднее. А сейчас прошу меня извинить. Кажется, со мной о чём-то хочет переговорить моя дочь…

— Наверняка, речь идёт о каком-то важном деле, если оно заставило подняться с постели вашу дочь, чувствующую себя нездоровой. Не стану вас задерживать. И передавайте ей от меня самые лучшие пожелания. Надеюсь, что ей в скором времени значительно полегчает, и мы сможем насладиться её обществом.

Проклятье, отец! Обязательно было сообщать всем и каждому, в особенности Максимилиану о своём разговоре с ней? А в голосе мужчины, звучащем чуть громче, чем то было необходимо, ей слышалась потаённая издёвка, мол, знаю, что стоишь за дверью и прислушиваешься ко всему происходящему. Отец что-то проговорил напоследок, торопливо прощаясь с гостем, и вошёл в кабинет.

— Что-то случилось? — выражение лица было встревоженным, от его внимания явно не ускользнули досада и недовольство, промелькнувшее у Эмилии в глазах.

— Ничего, просто хотела поинтересоваться, останется ли кто-то из гостей у нас переночевать и надо ли мне присутствовать при ваших поздних посиделках?

— Не стоило беспокоиться по этому поводу, — улыбнулся отец в ответ, — из приезжих только Максимилиан Ровере. Но он похоже не из тех, кто любит подолгу задерживаться в гостях. Предпочёл вернуться в гостиницу, презрев уют домашнего очага.

Презрение — это всё, чем он наполнен до краёв, едва не сорвалось с её языка, однако она вовремя придержала его за зубами, поболтав с отцом ещё пару минут о мелочах и вернувшись к себе. Уже завтра ей предстояло нанести визит к своей приятельнице, Анне, которая не преминёт попотчевать её новыми сплетнями. Эмилия подошла к окну, глядя на отъезжающие экипажи, среди которых одним из первых пронесся к воротам экипаж Максимилиана. А что, если..? Эмилия, довольная собой, улыбнулась мысли, промелькнувшей в её голове. Да, стоит лишь нажать на нужный рычажок и всё пойдёт как задумано. И поможет ей в этом длинный язычок Анны, а также её привычка приукрашать подробности, дабы сразить собеседника…

* * *

— … об этом судачат уже все в округе, — возбуждённо шептала Анна на следующий день своей приятельнице, сидящей рядом с ней в лёгкой беседке сада. О, она как всегда преувеличивала, навряд ли вчера она успела нанести визит более чем одной или двум своим приятельницам… А те, в свою очередь, могли перемолвиться словечком со своими знакомыми, трезво рассудил внутренний голос Эмилии. Пожалуй, Анна была права, в округе теперь только и шептались, что о вчерашнем пикнике и неподобающем поведении Максимилиана. Кто-то заметил их краткий разговор наедине у зарослей декоративных кустарников, некто другой прибавил к этому соревнование на лодке, а третий добавил, что он в числе прочих оказался приглашён на обед к Тиммонсам…

Слухи разрастались, словно снежный ком. И если они еще не достигли необходимого размера, после сегодняшнего вечера они явно разойдутся куда быстрее. Эмилия не стала опровергать ничего из услышанного ею, старательно изображая смущение и неловкость от обсуждаемой темы,