Книга Шпион в Хогвартсе: отрочество - Яна Мазай-Красовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таких в его мастерской было уже немало. Хотя мастер всем говорил только о породе древесины и «начинке» палочек, в действительности его изделия состояли более чем из десятка компонентов, а то и сложнее…
А самым интересным для него было исследование влияния палочки на волшебника. Палочка выбирает? Сказки для детей и взрослых. Он был благодарен предкам за это сложившееся веками убеждение. И за фамильное заклинание, способное подогнать палочку под волшебника для того, чтобы та влияла на него, изменяла личные качества постепенно, исподволь. Он мечтал о том, что его палочка создаст гениального волшебника-артефактора — но только из его семьи. Эта палочка была давно готова и ждала своего часа. Пусть первой родилась дочь, она первой и опробует.
А остальные… Чистокровная засранка Юфимия получит хороший урок. Палочка ее сильно ослабит, возможно, до того, что та и детей иметь не сможет. Хотя она довольно сильная волшебница, но надо же на ком-то исследовать свои изобретения. Они и были сделаны для сильных. Принцам, кстати, достался его шедевр — палочка, медленно превращающая мага в сквиба.
Гаррик очень любил жену и дочь. И не забывал никого, кто когда-либо оказался виновен в их слезах. Да и те, кто просто огорчал и обижал их когда-либо, рано или поздно становились клиентами (а значит, и подопытными) знаменитого мастера. У него была хорошая память. Просто отличная.
Много кто уже получил «особенные» палочки от мастера… Кое-что было начато еще отцом. Напыщенные аристократы многого понять не могли, объясняя свои несчастья различными накопленными родом проклятиями. А все было так просто. И никто не мог догадаться, какую роль в жизни мага сыграл совершенно незаметный выступ на палочке или тонкий узор, в котором невозможно было узнать — да что там, даже предположить! — тщательно скрытые коварные руны. А ему был такой материал для работы! Горячность, внушаемость, самовлюбленность, авторитарность, безволие, алчность… Одна проблема — при попытке сочетать отрицательные черты с положительными палочки чаще всего взрывались. Все же, дерево — простой и честный материал. Гораздо честней, чем тот, из которого сделаны люди…
* * *
Мама Хлоя, папа Гаррик, братик Джерри, еще совсем маленький, но шустрый, провожали Иви в школу. В Хогвартсе она узнала много нового, в том числе о том, что феей ей никогда не стать. Дразнилки, прозвища — вроде «полоумная Иви» или «улетевшая» — сначала ранили больно, а потом… она почти перестала их замечать. Но иногда она плакала по ночам, и ее несчастное лицо и покрасневшие глазки были замечены одним профессором — еще не старым волшебником, очень-очень добрым.
Он угостил ее чаем со сладостями, немного повспоминал свое детство (надо же, он тоже мечтал летать, когда был маленьким мальчиком). Сладкое помогло, словно что-то отлегло от сердца. Вот ведь он не умер от того, что не научился летать, стал взрослым, уважаемым… И она так сможет. Наверное. И будет такой же, как он, хорошей для всех. Ведь он сказал, что в ней главное — ее доброта.
В школе так и не появилось подруг, она все же была слишком домашней девочкой. И лучшей подругой для нее всегда была мама… Самым удивительным оказалось, что и маму этот профессор тоже учил. Было так здорово приходить к нему в гости и говорить о маме, об отце, которого тот тоже давно знал. Иногда он давал ей интересные книги и так хорошо объяснял, если она чего-то не понимала или не могла разобраться. Хотя с первого года, да что там, с самого первого занятия юная рэйвенкловка уважала преподавателя трансфигурации профессора Дамблдора. Ведь он был единственным, кто ее понимал.
В одной из книг, однажды оставленных любимым профессором на столе, ей попалась удивительная вещь, благодаря которой в обычно задумчивых или печальных серых глазах снова загорелся азартный огонек. Иви узнала об анимагии… И, несмотря на то, что учитель ее отговаривал, объясняя, что раннее обращение может быть опасно, все же отыскивала, читала и переписывала все, что могла найти. А обнаружила она многое даже в открытом доступе в школьной библиотеке. И начала пробовать — понемногу, тайком, несмотря на все предупреждения.
На пятом курсе, так и не найдя надежной подруги, она все же обрела кучу приятельниц: с начинающим талантливым артефактором (наконец проявилась наследственная склонность) дружить захотели все. Тем более, что первые ее чудесные вещи были исключительно «для девочек» — зачарованные гребни, ленты, заколки… Она уже подумывала о магазинчике «Все для красоты», пусть сначала это будет отдельный прилавок — отец ведь точно согласится!
Богатое воображение, подстегиваемое неуемной фантазией новых подруг, а главное, неожиданно обретенная популярность — все это принесло свои плоды: Иви постоянно что-то рисовала, плела, точила и все больше времени проводила в библиотеке. Совершенно не подозревая, что ее уже вовсю «делят» между собой достаточно влиятельные семьи… Беда в том, что наследники этих самых семей не желали никаким образом платить своей свободой за появление у них талантливого артефактора. Невзрачной тихой скромницы, к тому же, с немалыми странностями…
А сердечко самой Иви было давно занято. Только через год, когда он уже готовился к выпуску, она из страха, что больше никогда его не увидит, решилась подарить ему амулет. Послала на каникулах, школьной совой, без подписи. Браслет с птицей Счастья… Лучшее, что она сделала за всю жизнь.
Он отгадал и нашел дарительницу, чтобы сказать «спасибо».
И огонек в ее глазках снова погас. Самый лучший для нее человек оказался чужим женихом, причем аж с пяти лет… Но его благодарность — книга по трансфигурации, в которой она наконец нашла то, о чем мечтала. У нее всего две бесценных вещи: эта книга и ее дневник, в котором вся ее пока такая коротенькая жизнь.
* * *
Иви с матерью медленно переходили Саутуоркский мост. Им редко доводилось так спокойно гулять вместе: только после того, как они навещали дедушку с бабушкой. Даже в свои шестнадцать лет Иви так и не смогла понять, почему они так редко бывают у этих замечательных людей в их небольшом, но таком теплом и уютном доме, полном любви и
