Книга Расцвет и упадок цивилизации (сборник) - Александр Александрович Любищев

доктора сельскохозяйственных наук. Это было исследование, посвященное оценке вредоносности хлебного пилильщика и узловой толстоножки. С обстоятельным английским резюме эта работа была послана в числе прочих немецкому профессору Рэ (Reh), возглавлявшему издание большого руководства по вредителям и болезням растений. Рэ написал потом, что, к сожалению, в Германии в настоящее время такие работы производиться не могут в силу недостаточной технической оснащенности… А отец проделал эту работу при полном отсутствии такой оснащенности, как, впрочем, и всякой помощи вообще. Отец полагал, что профессор Рэ, как и большая часть тогдашних энтомологов-прикладников, не был знаком с математической статистикой. Поэтому-то таблицы, составленные отцом, показались ему делом чрезвычайной трудности.

Однажды кинооператоры хотели произвести съемку лаборатории сельскохозяйственного института. Придя на хоры в отсутствии отца, они заявили: «Здесь, конечно, заниматься научной работой невозможно!». Нетребовательность отца к «условиям работы» в общепринятых представлениях о комфорте была очень для него характерной. В своих многочисленных экспедициях и в одиноких странствиях для сбора насекомых он часто пользовался любыми случайными видами транспорта и не имел никаких претензий к организации своего отдыха и ночлега.

Работа по хлебному пилильщику и изосоме была первой прикладной работой отца, в которой он, по его собственному мнению, получил отчетливые результаты. Он пишет об этом: «Первые мои попытки в Перми по клеверному семееду дальше попыток не пошли, но дали мне некоторое понимание сложности экономических проблем в энтомологии…»

В Самаре отцу удалось «справиться с довольно трудной проблемой» в этой области, он стал чувствовать себя достаточно прочно и после этого много лет весьма успешно проводил одно за другим разные исследования по прикладной энтомологии, совмещая преподавание в Институте с прикладными работами и исследованиями по систематике земляных блошек. Именно в Самаре он сумел основательно разработать род Хальтика (Halticinae) и наметить план на будущее.

Занимался он и общими вопросами. Пребывание в Самаре сильно расширило его кругозор в области агрономии. В то время шел спор между сторонниками и противниками Вильямса. Отец поддерживал тесную связь со специалистами, участвовал в дискуссиях и составил себе ясное представление о сущности споров по сельскохозяйственным вопросам.

В конце воспоминаний о жизни в Самаре отец писал: «занятия прикладной энтомологией мне были не бесполезны и для моих чисто научных занятий. При работе с пилильщиком и изосомой я довольно хорошо практически овладел приемами математической статистики, а это уже привело впоследствии к углубленному знакомству с теми методами, который я сейчас намерен применять в области систематики насекомых. Если я успею выполнить свои главнейшие планы, то придется сказать, что мое отвлечение в область прикладной энтомологии не было ошибкой, а ответ на это можно будет дать только на смертном одре».

В 1930 году отец приехал в Ленинград, где в это время был организован Всесоюзный институт защиты растений (ВИЗР). В этом же году произошла реорганизация Самарского сельскохозяйственного института, который разделился на два: в Самаре и Кинели оставили агрономические факультеты, а зоотехнический и ветеринарный перевели в Оренбург. По планам того времени кафедры зоологии в агрономическом институте не было. В ВИЗР отца настойчиво звали его старый друг с университетских времен, И. Н. Филиппьев, а также Н. Н. Троицкий. Да и родители отца очень просили его вернуться в Ленинград.

Главной причиной переезда для отца (помимо, конечно, формального повода – реорганизации института) была надежда на то, что освобождение от преподавательской деятельности увеличит время на работу как по прикладной энтомологии, так и по общим проблемам. Именно в этом он и ошибся: научной работой в Ленинграде ему пришлось заниматься очень мало.

Незадолго до переселения в Ленинград (в начале мая 1930 года) отец был на IV Съезде зоологов в Киеве. Там читались доклады по общебиологическим вопросам, в том числе (по предложению И. И. Шмальгаузена) доклад отца «О логических основаниях современных направлений в биологии». Прения по докладу были очень оживленными. Многие участники съезда защищали в то время чистый морганизм. Такими были М. Левин, С. Г. Левит, Б М. и М. М. Завадовские, А. С. Серебровский, И. И. Презент, И. М. Поляков, Е. А. Финкельштейн, М. М. Местергази. Все они охарактеризованы отцом в воспоминаниях. Среди них были высоко культурные люди, умелые полемисты и терпимые к идейным противникам. Некоторые знали отца и раньше, в частности, Местергази был знаком с ним с 1909 года, еще в Неаполе. После революции он работал в издательстве «Советская наука» и много способствовал выходу в свет получившей широкую известность книги В. Н. Беклемишева «Основы сравнительной анатомии беспозвоночных». Против этой группы выступало значительное число зоологов, «не объединенных какой-либо общей идеей». Особенно ярко это выразил палеонтолог Д. Н. Соболев, который, имея в виду постоянные ссылки перечисленной группы на «классиков марксизма», заявил в актовом зале университета: «Я вот слышу, что нас приглашают считать те или иные мнения непогрешимыми, а я со своих семинарских лет привык считать непогрешимость монополией Римского папы».

Ю. А. Филиппченко произнес в защиту свободы науки блестящую речь, вызвавшую наибольше количество аплодисментов. Далее отец пишет: «Борьба за свободу науки сблизила меня и с Н. К. Кольцовым, с которым у меня произошел резкий конфликт на I-м Съезде… Кольцов подошел ко мне на IV-м Съезде, и мы поговорили с ним о некоторых вопросах, связанных с моим докладом. Мой доклад носил общий характер и был дальнейшим развитием доклада на III-м Съезде „Понятие номогенеза“. Номогенез, конечно, не является отрицанием морганизма, но ограничивает его, и поэтому на IV-м Съезде тогдашние защитники морганизма были в числе моих противников».

IV. Ленинград

Ленинградский период деятельности отца (1930–1938) следует, вероятно, считать самым бурным и самым трагическим по многим причинам. Переезд совпал с реорганизацией Института прикладной ботаники, возглавляемого Н. И. Вавиловым, во Всесоюзную Академию сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ). Один из отделов был преобразован во Всесоюзный институт защиты растений (ВИЗР). Первым его директором был Н. В. Ковалев, а заведующим отделом энтомологии – И. Н. Филиппьев. Для института был отведен Елагин дворец; там институт находился пять лет, до создания на Елагином острове Парка культуры и отдыха. Отец, как и другие научные работники института, поселился вместе с семьей в бывшем фрейлинском доме.

Этим он очень огорчил своих родителей, которые настоятельно просили его жить вместе с ними, в их большой и удобной квартире, но он не захотел.

О первом директоре института, Н. В. Ковалеве, все, работавшие с ним, сохранили самое теплое воспоминание. Но он недолго оставался директором ВИЗРа: в середине 1931 года он стал заместителем Н. И. Вавилова во Всесоюзном институте растениеводства (ВИР). В