Книга Мастер из качалки - Александр Гримм

помирающему от изнеможения буйволу они наверняка сгодятся.

Осталось лишь найти их, эти самые лекарства.

Насколько помню, закинул я их обратно в повозку, а стало быть, и искать их нужно именно там.

Так и не придумав ничего умнее возвращаюсь к повозке и под болезненные хрипы буйвола лезу внутрь.

Найти искомый кулёк удаётся быстро, чуть ли не впервые секунды. Хоть я и забросил его внутрь не глядя, но, видимо, моих сил было попросту недостаточно, чтобы закинуть матерчатую сумку в конец повозки. А потому, обнаруживаю я его у самого бортика, рядом с непонятными мешками.

В голове проскакивает шальная мсыль: а не порыться ли мне в вещах адепта кровавого культа, но я тут же её отгоняю — у меня,между прочим, там буйвол помирает.

Выбравшись из повозки опасливо подхожу к пыхтящей многокилограммовой туше, да так и замираю. Что делать дальше — совершенно непонятно. Хоть буйвол и выглядит так, будто скоро откинет копыта, но подходить к нему вот так с наскока что-то боязно.

Ладно, была не была, он же травоядный, авось не сожрёт?

Ссыпав несколько зеленоватых шариков прямо себе в ладонь делаю шаг вперёд и склоняюсь к земле, аккурат к пыхтящей морде. После чего протягиваю рогатому его лекарства:

— На.

Ноль реакции.

— Жуй давай, я же помочь тебе хочу.

— Мурааааа, — ревёт в ответ буйвол и отворачивает от меня свою запотевшую, лоснящуюся морду.

Вот ведь скотина неблагодарная, я тут, понимаешь, ли его лечу, а он нос воротит.

— Жри, говорю!

Я силой дёргаю животину за рог.

— Муррраа!!! — обиженно разевает рот буйвол.

В этот то момент я его и подлавливаю, горсть лечебных шариков отправляется прямиком в распахнутую пасть.

— Му… — тут же затыкается буйвол.

В его глазах явственно читается осуждение. Наверняка он бы и рад выплюнуть каку, да вот только я, как его лечащий врач, не могу этого позволить. Мои перепачканный слизью ладони обхватывают морду буйвола и стискивает её так, чтобы этот гад и думать забыл о том, как плеваться.

— Вот так, хороший мальчик.

Под моим внимательным взглядом буйвол начинает потихоньку пережёвывать лекарство. И пускай вид у него при этом донельзя обречённый, я более чем уверен, что совсем скоро он будет мне благодарен. Правда только в том случае, если внезапно не помрёт. Всё же я не до конца уверен в своей врачебной квалификации. Ну не ветеринар я — что поделать?

— Ну как, вкусно? — спрашиваю я буйвола. — По глазам вижу, что вкусно.

На самом деле ни черта я не вижу, просто слышал где-то, что человеческая речь для домашних животных — это как успокоительное.

— Ну всё рогатый бывай, — отхожу я подальше от буйвола.

Свою миссию я выполнил, а значит, пора и честь знать. Всё что мог для буйвола я сделал, осталось только из повозки его выпрячь и шагать себе дальше на все четыре стороны.

Нет, можно, конечно, его и так оставить, но он же потом, как на поправку пойдёт, жрать захочет. А с телегой за спиной травку особо не пощиплешь. Да и в телеге той я ещё как следует не покопался, вдруг там чего ценного хранится. Местные деньги мне бы сейчас ох как пригодились. Ну или на крайний случай товар какой, желательно недорогой и чтобы места много не занимал.

О том, чтобы приватизировать всю повозку вместе с буйволом даже не помышляю. Дурацкая это затея, да и опасная к тому же. Стоит мне зачуханцу такому рядом с городскими воротами появиться да ещё и верхом на повозке, как меня тут же стража и повяжет. Я же ни статью, ни рылом на торговца не тяну — оборванец как он есть. Так ещё и чумазый к тому же.

Н-да, надо бы по дороге речушку какую найти или хотя бы ручеёк, чтобы отмыться.

С этими мыслями я подхожу к передку повозки, чтобы освободить буйвола. И только я собираюсь это сделать, как телега резко трогается с места. Всё происходит настолько стремительное, что я едва успеваю выскочить из-под колёс. А повозка тем временем и не думает останавливаться, даже наоборот, она с каждой секундой всё сильнее ускоряет свой ход.

Вскоре она стремительно уносится куда-то вдаль, оставляя после себя густой столб пыли.

Всё, что мне остаётся — глотать эту самую пыль и мысленно костерить одну неблагодарную скотину. Я же без преувеличения жизнь ей спас, а она меня взяла и подло ограбила.

Вот так и помогай после этого всем страждущим.

Ну да ладно, легко пришло — легко ушло. Главное — жив остался, да и небольшой прибыток всё же имеется. Тот самый кулёк с лечебными шариками никуда не делся. И пускай за последние несколько часов он наполовину опустел, но и того, что есть, мне в случае чего хватит с лихвой.

Правда, прибыток — это дело десятое. Не о нём мне сейчас думать надо, а о том где бы помыться. Я ведь теперь не только с ног до головы подсохшей слизью покрыт, но и густо припорошен мелкой дорожной пылью…

— Апчхи!!!

* * *

Орлиный пик встречает меня неожиданно прохладно. Ещё на подходе к городу я замечаю сначала высокие каменные стены, а приблизившись и вовсе натыкаюсь взглядом на массивные ворота из широких обитых сталью досок. И будто всего этого мало у приоткрытых створ ошивается аж с десяток вооружённых стражников.

Н-да, не такой встречи я ждал от столь захолустного по местным меркам поселения. Как ни посмотри, а для провинциального городка орлиный пик защищён на удивление хорошо. Даже слишком хорошо. Это настораживает.

Ощущение такое, будто городские стражники кого-то ждут или к чему-то готовятся. Они-то и дело поглядывают в сторону тракта, по которому я иду.

Надеюсь, что их интерес никак не связан со мной, а то сталкиваться с местной стражей, в первый же день своего пребывания в городе, мне отчего-то не хочется. Особенно если учесть, что выглядят эти молодцы вполне себе грозно. Все как на подбор в однотипных длиннополых халатах оливкового цвета, с круглыми щитами в руках и с широкими тесаками на поясах. Даже волосы у стражников и те собраны в едином стиле: стянуты на затылке и завязаны в пучок. Это ещё раз свидетельствует о том, что передо мной не какое-то там отребье, а кем-то вскормленное воинское подразделение.

Украдкой оглядываюсь. Тракт за моей спиной всё так же пуст. А стражники тем временем продолжают