Книга Когда остановится сердце - Анна Васильевна Дубчак

успела купить овощи. Зато у меня к чаю есть очень вкусные печенья, немецкие, в шоколаде. Признаться, очень люблю шоколад. Людочка, вы ешьте, ешьте и постарайтесь все-таки прийти в себя и реально оценить ситуацию. Я понимаю, что вам сейчас тяжело, очень тяжело. Но с чего вы решили, что журналисты узнают, что вы были изнасилованы?

– Они всегда и все узнают. У них повсюду свои люди. Может, они найдут по горячим следам этих бандитов, и те сами во всем признаются. Я не переживу этого кошмара, этого стыда. А еще мне стыдно, что я оказалась в этом доме в компании женатого человека, этого банкира Бориса Щекина. Я не знакома с его женой, но все равно понимаю, что история отвратительная. Если вы не против, я расскажу вам, как все было.

– Конечно, рассказывайте. Вам сейчас просто необходимо выговориться.

– Я говорила уже, что у меня есть любовник, чистый такой и очень красивый мальчик Саша. Это, как говорится, тайный любовник. Я с ним не бывала ни на тусовках, ни на каких-то мероприятиях, нет. Он приезжал иногда ко мне домой, а чаще всего мы ездили на мою дачу, в Переделкино, которую я снимала тоже втайне ото всех. Он хоть и говорил, что воспринимает меня просто как женщину, но я-то понимала, что он восхищается мной. И это восхищение… Как бы это вам сказать… Я им питалась, я им жила. Меня мало интересовало, что писали обо мне журналисты, мне было важно мнение Саши по поводу роли, меня интересовало его отношение к моей профессии… Возможно, будь он моим мужем, да и постарше, он был бы точной копией моего мужа, Гриши, который был очень положительным и долгое время делал вид, что понимает меня… Оффф… Саша. Сначала расскажу про то, как я оказалась в Поварове в компании Щекина. Понимаете, Светлана была моей гримершей, причем весьма талантливой гримершей, и я всегда любила, когда она занималась моим лицом… Благодаря ей крупный план всегда был выигрышен, она всегда знала, что нужно, чтобы мое лицо было фотогеничным… Но речь не об этом. Мы подружились, ведь она повсюду ездила с нами, нашей съемочной группой, она помогала мне во всем, да что там – заботилась обо мне! Даже супчики на электрической плитке готовила. И я была ей очень благодарна. И вдруг она случайно познакомилась с одним человеком, бизнесменом. Очень хорошим человеком, между прочим. Понятное дело, что он захотел, чтобы она бросила свою работу и сидела дома. Она, это не я, она согласилась, и сначала они жили в большой московской квартире, а потом он купил вот этот дом в Поварове. У них были такие планы… Хотели завести детей, – губы Людмилы тронула легкая улыбка, – и кур… Я знаю, что это разные вещи, но вы понимаете меня… Просто Светлана никогда особенно-то не любила Москву, я подозреваю, что она вообще родом из деревни. И вот ее муж неожиданно умирает. Буквально два месяца – и нет человека. Света тогда чуть с ума не сошла. Я, чтобы поддержать, уговорила ее поехать со мной на съемки в Карелию, мы там как раз снимали фильм… Ну, чтобы она отвлеклась, понимаете? Чтобы погрузилась в атмосферу фильма… Мы там даже роль ей дали маленькую, она играла медсестру… Время шло, раны затягивались, и Светочка моя пришла в себя, ожила, что называется. Когда мы вернулись в Москву, она сразу же принялась за обустройство дома в Поварове. Сказала, что знает, куда хочет направить свою энергию. Она занялась садом, ремонтом дома, покупкой мебели, ковров… словом, у нее все наладилось. Я знала, что у нее появился любовник. Сначала один, потом другой… И выпить она тоже любила. Знаете, Гриша, мой муж, и раньше говорил мне, что не стоит дружить вот так плотно со Светой, что она – девушка из другого круга, что непременно втянет меня в какую-нибудь историю. Истории бывали, чего греха таить… И с сомнительными людьми приходилось вечера проводить, чтобы поддержать компанию. У Светки не было чутья на людей, вечно приводила в свой дом каких-то странных личностей, если не опасных… развлекалась, как могла. Но уверенно она чувствовала себя, только когда и я была с ней, если ночевала у нее. Надо признаться, что и мне нравилось у нее бывать и даже терпеть ее пьяные компании. И все потому, что не могла подолгу оставаться одна у себя в московской квартире. У меня там очень хорошо, красиво… Но я – одна. И никого, в отличие от Светы, к себе не приглашаю. Разве что Сашу, я говорила. Но редко. Понимаете, когда я на съемках, жизнь кипит, все вокруг движется, и я занята, востребована, я так устаю, что у меня не остается времени даже на сон и еду! И вдруг все заканчивается, жизнь словно останавливается, я возвращаюсь в Москву, приезжаю к себе домой и понимаю, что не могу здесь долго оставаться. Мне хочется увидеть дочь, мужа, но я знаю, что я им не нужна. Что дочь, если я ей позвоню, нагрубит мне, непременно упрекнет злым таким язычком, что вот, мол, приехала, мамочка, вспомнила про дочку… А если бы съемки не закончились, то не позвонила бы… Она уже взрослая, она вообще рано как-то повзрослела, или просто я проследила ее… А муж? Он долго меня ждал, думал, вероятно, что я все-таки вспомню о нем и как-то приторможу течение жизни, что откажусь от каких-то ролей и побуду с ним или возьму его с собой. Словом, он не дождался меня и женился на другой женщине. Совсем молоденькой и очень богатой. Они… они живут втроем: Гриша, его жена и Оля. И меня в их жизнь не пускают. Ксения, его жена, она неглупая девушка и сразу поняла, что Гриша – идеальный муж. Я не сумела оценить это в браке и поняла только тогда, когда он ушел от меня. Ушел, прихватив Олю. Оно и понятно, она же все эти годы была с ним. Она обожает отца и ненавидит меня…

Инна Борисовна слушала Людмилу, не перебивая. И только когда образовалась долгая пауза, позволила себе задать вопрос:

– Вы ведь хотели бы вернуть своего мужа и дочь?

– Да, очень. Но я не знаю такого способа, чтобы их вернуть. У них все есть – мама, папа, дочка. Полный комплект. К тому же они ни в чем не нуждаются. И, знаете, они любят друг друга, им хорошо втроем. А я – четвертая