Книга Степан. Повесть о сыне Неба и его друге Димке Михайлове - Георгий Шевяков

дверцы служебных или личных авто и мчались домой или какие другие места, где хранили нажитое, и также бережно пересчитывали и завертывали. И те, и другие, иногда выстраиваясь в очередь, торжественно подходили затем к сидящему на скамье неподалеку от республиканской библиотеки Юрию Александровичу и со словами «Премного благодарны» и, кланяясь, бережно складывали пачки в раскрытую спортивную сумку у его ног. «Слава труду», «Родина Вас не забудет», — звучало небрежное в ответ. И словно получив неслыханную награду, с воодушевленными лицами и тряся животами, возвращались начальники после этих слов в свои кабинеты, и настроение их было приподнятым и торжественным. Увы, до тех пор, пока они не появлялись дома, где наваждение под натиском жен и домочадцев исчезало. Об остальном представляем додуматься читателю. Но смутный слух об этом происшествии, как первая ласточка, прошелестел над городом. И слова «таинственный гипнотизер» впервые прозвучало в высоких кабинетах.

К концу дня Юрий Александрович вспомнил о своем обещании насчет книжки забавному пацану с удивительным прозвищем Спиноза, и, пребывая в благодушном настроении и желая сделать что-то действительно доброе в этот незабываемый день — предтечу нового и радостного этапа в своей жизни, — он попросил Степана поехать домой, в ворохе книг выбрал дорогую ему «Связь времен» Ф. Нестерова о духе и истории русского народа и ближе к вечеру, когда, по его мнению, никакая сила не могла оторвать мальчишек от улицы, поехал к «шести стволам».

Спинозы еще не было. Не испытывая нужды, он тем не менее попросил ребят помыть машину, отвалив в этот раз сотню рублей не глядя, и задумчиво сидел на достопамятном ящике из неструганных реек, когда увидел бегущего к ним Димку.

— Слышь, пацаны, Катьку не видели? — запыхавшись, крикнул он ребятам, — полчаса назад позвонила, что идет от подруги, и нет до сих пор. Мы уж с матерью не знаем, что думать.

— Нет, Димка, не видали. Да, черный джип, ну тот, давешний, там за гаражами стоял — махнули мальчишки руками в сторону металлических гаражей. — Пойдем-ка, посмотрим.

Спустя минуту они убедились, что машины на месте не было. Димка аж почернел лицом.

— Где же она, Катька?

Тревога закралась и в сердце Юрия Александровича, не отводящего взгляд от мечущихся ребят. Взяв за руку Спинозу, он силой подвел его к своей машине, Крикнул «Степан». А когда тот на удивление присутствующих вышел из машины, не таясь окружающих воскликнул.

— У этого мальчика пропала сестра, Степан. Ты знаешь, где она?

— Знаю. Она в черной машине недалеко отсюда. У нее неприятности.

— Останови там все. Немедленно останови и едем. Быстрей садись, — крикнул он Димке, и сам незамедлительно занял место рядом с водителем.

Степан уже был за рулем. Не успел Димка захлопнуть дверь, как, взвизгнув колесами, машина рванула на дорогу. Увидев мать, растерянно бредущую по обочине, Димка крикнул «Стой, мамку возьмем». И не успела машина затормозить, распахнул дверь и крикнул: «Мамка, скорей сюда, мы к Катьке едем» Ничего не понимая, та, скорее от безысходности поисков и в великом страхе за дочь, ничего не спрашивая, мигом влезла в автомобиль и, уже не останавливаясь, они помчались.

Путь был недолог. Недалеко от дороги за обочиной в начале улицы Российской в сгущающихся сумерках, уткнувшись наполовину в опушку соснового бора, стоял черный «Ланд Крузер», внушая настороженность и опаску всякому, кто проходил мимо. Настороженность вызывала и его мрачность, где стекла были того же цвета, что и борта, и одинокость его на краю леса. Сердца подъехавших невольно сжались, но страх за девушку и слепая, интуитивная вера, что она в этой машине были настолько сильны, что мать и Димка, не раздумывая, выскочили из машины и, подбежав к джипу, рванули его дверцы на себя.

Катька была там. Она сидела, сжавшись в углу на заднем сиденье, в темноте смутно белели ее руки и сжатые под задранным подолом платья колени, распахнутые ужасом глаза встретились с глазами матери. Застывший как манекен юноша с финкой в правой руке сидел рядом с ней, прижимая локтем ее голову к дверце, еще двое на передних сиденьях застыли, развернувшись назад, и лица их, застигнутые таинственной силой, выражали похоть и глумление. Странным было то зрелище: застывшими в каком-то серовато-искристом коконе были тела людей — руки, головы, черты лица, не могущие пошевелиться, губы, что не в состоянии раскрыться от клокочущих внутри груди звуков, но сбегали при этом капли пота по застывшим лицам и дико вращались глаза, блестевшие в темноте от ужаса и удивления. Подойдя со стороны девушки, Степан вырвал дверь автомашины, чары, в которые была погружена Катя, растаяли, с плачем бросилась она на шею к подбежавшей матери. «Мамочка, мамочка», — причитала она. И так же в слезах и в каком-то щенячьем восторге прижимался к сестре и матери Димка. Но внезапно ставший резким голос Кудрявцева вернул их к действительности.

— Ну-ка быстро в машину, быстро. Нельзя здесь оставаться. — Он не столько словами, сколько подталкивая, принудил троицу к повиновению. Сам вернулся назад, и краем уха, скорее бессознательно запомнив и лишь потом, восстановив его слова, Димка услышал разговор двух мужчин.

— Они хотели надругаться над ней, а потом задушить и утопить в реке. Это не первая их жертва. Было двое, каждой по пятнадцать лет.

— Убей их. Убей так, чтобы всем неповадно было, Степан, не жалей. И пусть нас никто не видит, а тот, кто видел, напрочь позабыл. Сотри следы наших рук с машины. Пусть Димкины друзья обо всем забудут, и соседи, когда они вернутся домой, не обратят на них внимания. Одним словом никто и никогда. И проследи.

Возвращение домой было и счастливым и грустным. В стенах родной комнаты Катя дала волю слезам и долго причитала на груди у матери: «Какие же скоты. Какая мразь». Та, как могла, успокаивала ее, гладила по голове: «Слава богу, ничего не случилось, Катя. Все пройдет. Все пройдет». Словно чувствуя себя виноватым за принадлежность к тому же полу, что и увезшие сестру подонки, Димка сидел на кухне, скупо рассказывая бабушке, что произошло, и заклиная никому ничего не говорить, чтобы Катьке не было беды. Юрий Александрович, сидевший рядом, поддакивал и клятвенно просил хранить все в тайне. Валентина, отправив дочь в ванную, присоединилась к ним и горячо, чуть ли не пытаясь поцеловать руки, благодарила их спасителя. На второй или на третье чашке чая все утихли и успокоились. Молчаливая Катя, виновато и благодарно улыбаясь Юрию Алексеевичу, прикорнула рядом с матерью, а когда ее спаситель уходил, поцеловала его в щеку.