Книга Конец света сегодня - Надежда Первухина

– Ослеп! За что мне это, Господи?!

Духота давила на него. Сидор почувствовал, как по телу текут струйки пота.

– Помогите! – прокричал Сидор. Голос прозвучал жалобно и с каким-то мальчишеским писком. И что еще важно, голос эхом отразился от стен. Значит, журналист был в каком-то достаточно большом помещении.

Сидор поводил руками в пространстве. Ничего. Духота и тьма. Он ощупал себя и понял, что лежит совершенно обнаженный. Даже туфли, его новые туфли Прада пропали!

– Помогите! – снова закричал несчастный журналист. – Кто-нибудь! Хелп ми! Я пить хочу! Ай вонт ту дринк! И потом, где моя одежда?!

Неожиданно для себя Сидор понял, что готов заплакать.

– Крепись, гребаный писатель, – проговорил он себе грубо и по-мужски. – Давай разберемся в ситуации.

Сидор попробовал сесть. Получилось. Он похлопал ладонями вокруг себя – ладони встретили гладкий каменный пол.

– Так, – выдохнул Сидор. – Одно хорошо – это не гроб.

Тогда, может быть, склеп?..

Сидор покряхтел и осторожно встал в полный рост. Тоже получилось. Тогда он предпринял жутко смелую попытку: вытянул одну руку вверх, надеясь достать потолок. Но потолка он не достал и вообще каким-то дцатым чувством ощутил, что помещение, в котором его держат, огромно – высокий потолок, почти что купол, далеко расположенные стены.

Наш герой никогда не считал себя героем. И поэтому довольно долго просто стоял на месте, трепеща от давящей на него тьмы. И первый шаг ему сделать было очень нелегко.

Но он его все-таки сделал.

Дальше стало легче. Второй шаг, третий… Ноги вроде слушаются. Правда, кружится голова и шея болит в месте укуса предполагаемой пчелы. Сидор потер шею и обнаружил небольшую припухлость. Что же все-таки с ним случилось?

Он пошел вперед, вытянув руки, каждую секунду содрогаясь от того, что может коснуться чего-то страшного и неведомого. И тут пришел голос:

– Остановись, чужеземец.

Сидор замер в жуткой темноте.

– Кто говорит? – дрожащим голосом прошептал он.

Как ни бил его страх, он сумел проанализировать услышанный голос – говорили по-русски, но с чудовищным акцентом. И еще было пришепетывание, как будто у говорившего во рту было больше зубов, чем полагалось.

– Остановись, чужеземец! – повторила тьма. – Узри.

– Узри? – шепотом же переспросил Сидор. – Ох, значит, я не ослеп?

И в подтверждение этой догадки вспыхнул свет. Это не был свет солнца или электрических лампочек, нет, это был свет живого огня, запылавшего в десятках факелов.

Сидор увидел в этом свете, что находится он в огромном помещении и что он не один. Факелы держали десятки людей, одетых в очень странные одежды, напоминающие доспехи. Один из них, облаченный в золотую кольчугу поверх длинной, простого кроя рубахи, подошел к Сидору и, посветив тому факелом в глаза, велел:

– Преклони колени, чужеземец, ибо ты в храме великой богини.

– Я, конечно, преклоню, – заторопился Сидор, опускаясь на колени. – Но, может быть, кто-нибудь объяснит мне, как я сюда попал?

Никто ему ничего не объяснил. Сидор лишь увидел, как на него надвигается фигура огромной лоснящейся темнокожей бабы. Поверх голых мощных грудей бабищи висело ожерелье из человеческих черепов, в руках она держала по отрубленной голове, а бедра ей (не бедра – бедрищи!) украшала связка отрубленных человеческих рук.

– Кали! О Кали, великая! – закричали все хором, словно помутившись в рассудке.

Факелы пылали, от жара все плыло перед глазами несчастного журналиста.

– Кали? – пискнул Сидор. – Я что, Индиана Джонс?

– Кали!

– Кали!!

– Кали!!!

Лицо бабищи оказалось на уровне глаз Сидора. Она открыла рот и высунула длинный отвратительный язык. Ее зловонное дыхание повергло Сидора в шок. И он просто упал в обморок, когда своим языком Кали облизала его лицо.

– О Кали, прими эту жертву! – на санскрите сказал тот тип, что бросал Сидору фразы на русском.

– Приму, – прохрипела бабища.

Откуда-то в храме взялся операционный стол с аппаратом наркоза и бестеневой хирургической лампой. Тут же возле стола образовалась докторша в белом халате и подобная ей ассистентка. Они разложили инструменты и воздели вверх руки в стерильных перчатках.

Не подающего признаков жизни журналиста возложили на стол. Тут же надели ему маску наркоза. Лампа вспыхнула ярче; над Сидором склонились хирург и ассистент. Под завывания толпы «о великая Кали!» они оскопили несчастного Сидора и прижгли ему рану. Отрезанную часть тела журналиста Кали тут же с удовольствием сожрала. Сидора сняли со стола и закутали его бесчувственное тело в нечто вроде савана.

И снова грянула тьма.

Когда Сидор очнулся во второй раз, вокруг стоял солнечный день. Прохладный кондиционированный воздух овеял его лицо и привел в чувство. Сидор застонал и открыл глаза. Взгляд его долго не мог сфокусироваться, но потом он увидел, что лежит напротив большого окна, наполовину закрытого белыми пластиковыми жалюзи. В незанавешенную часть окна была видна крона дерева, и не просто дерева, а пальмы.

Сидор немного полюбовался пальмой, а потом оглядел себя. Он лежал на кровати, до подбородка укрытый белой простыней. К правой руке была прикреплена канюля капельницы. Сама капельница стояла рядом. Свободной левой рукой Сидор ощупал свое лицо. Вроде бы нормально, только вот щетина. Сколько дней он не брился и где он?

Ему на миг вспомнилась тьма и бабища Кали. Он содрогнулся – что это было, видение или реальность? Сердце Сидора забилось сильнее, и тут же он услышал прерывистый писк – так пищат кардиомониторы.

– Я в больнице… – прошептал несчастный. – Я попал в аварию?

И тут он увидел, что открывается дверь, доселе неразличимая со стеной.

В комнату, или, лучше сказать, в палату, вошел высокий смуглый мужчина в белоснежном халате. Голову его украшала пышная иссиня-черная шевелюра, вишнево-карие глаза смотрели внимательно и заботливо. Он подошел к постели и, взяв руку Сидора, стал проверять его пульс.

– Доктор? Вы доктор? – по-английски спросил Сидор.

И услышал английское, но с акцентом:

– Конечно. Позвольте представиться: я доктор Раджниш Капур. Вы находитесь в частной клинике неподалеку от Калькутты.

– Калькутта? Как меня сюда занесло?

– Этого я не знаю. Как, впрочем, не знаю, кто вы. Как ваше имя?

– Сидор Акашкин.

– Хорошо, что вы помните свое имя.

– А не должен?

– Вы были в шоке, – уклончиво сказал доктор и продолжил спрашивать: – Национальность?

– Русский.